Бенериб – сладкая сердцем. Ольга Тишина

ть и заставляя замирать сердце. В такие минуты Тиа останавливалась, зная, что страх перед темнотой может сыграть с ней злую шутку, и худшая из них поддаться панике, и свернуть с пути. Темнота и страх ее главные враги. Они запутают ноги, застелют разум. Не успеешь опомниться, как окажешься у реки, в зарослях тростника, где ждут свою жертву вечно голодные крокодилы.

      В надежде укрепить дух, девушка молилась богине-матери Нут и богу луны Хонсу, чтобы они обратили свой взор на несчастную, и осветили дорогу.

      Наконец ее путь подошел к концу. Она поняла это по лаю собак, слышному сквозь шум листвы и скрип ветвей жакаранда, через рощу которого, петляя и теряясь из вида, вела узкая тропка.

      На краю рощи Тиа чуть расслабилась. Первая часть пути была пройдена, первый шаг сделан. Оставалось найти старуху.

      При этих мыслях сердце девушки сжалось, а ноги словно вросли в землю. Она боялась встретиться с ведьмой, страшилась проклятий и чар, которые та могла наложить. Но Тиа отогнала страхи. То, что ждет ее любимую госпожу, будет пострашнее проклятья. Образ госпожи укрепил ее дух, и она двинулась дальше.

      Теперь, кроме лая, до нее стали доноситься запахи пищи, приготовленной на костре. Она сглотнула слюну. Брать что-то у этих людей, осквернить себя на веки вечные! Но как же тогда она найдет дом старухи, думала девушка, если не спросит об этом у кого-то из местных обитателей?

      Взбрело же этой ведьме поселиться рядом с нечистым местом! – Тиа удивилась вдруг возникшей злости на старую каргу. – Могла бы выбрать другую окраину. А еще лучше безопасный храм!

      Но вся эта злость была, конечно, от страха. И еще от омерзения. Это чувство исходило из глубины ее души, воспитанной на твердом понятии, что парасхиты, в чьи владения волей-неволей ей пришлось прийти, есть никто иные, как осквернители Сах, вскрыватели мертвого тела, омытого водами Нила. А тот, кто причинит увечье Сах, подлежит каре и презрению.

      Дом парасхита – «нечистое место» и всякий, кто войдет в него по какой-либо причине, должен после этого пройти обряд очищения. Но причина, толкнувшая Тиа прийти сюда и искать старуху, была сильнее и важнее, чем даже страх осквернения.

      Маленький костер освещал вход в хижину, сложенную из кирпича-сырца. Крытая тростником крыша спасала хозяев этой бедной лачуги от палящего солнца и дождей. Отсветы желтых язычков пламени костра отражались на лицах тех, кто в столь поздний час готовился к трапезе.

      Тиа возникла из темноты прямо перед костром. Три пары глаз уставились на незваную гостью. Девушка не увидела в них испуга, лишь удивление.

      – Мне нужна Хекау.

      Задав вопрос, она извлекла из складок накидки крохотную пластинку с начертанным на ней знаком лягушки. Секундное молчание позволило девушке рассмотреть хозяев хижины. Ими оказались двое взрослых и ребенок – девочка лет девяти – десяти.

      Мужчина, глава этого небольшого семейства, показался Тиа излишне худым и изможденным. Ранние морщины добавляли ему возраста, а лицо несло печать смирения и согласия. Увидев блеснувшую в свете костра золотую пластинку, он обратился к женщине, державшей в руке длинную деревянную ложку, которой та помешивала варево в закопченном и видавшем виды небольшом котелке:

      – Хекау сешафи?

      Женщина отрицательно помотала головой.

      – Пусть Нэйн отведет, – продолжил мужчина. – Гостья, кажется, неопасна.

      Девочка сейчас же вскочила с корточек. Тиа отметила: малышка одета хоть и в поношенную, но чистую тунику. Длинные, ниже пояса, густые волосы гладко причесаны и заплетены в косу, а ноги обуты в кожаные сандалии, что являлось большой редкостью даже для детей ремесленников, а не то, что для нищих парасхитов.

      Пока она рассуждала про себя над этой загадкой, девочка подошла и с любопытством заглянула под капюшон, скрывавший лицо нежданной гостьи. Малышка была мила, в своей детской непосредственности. Симпатии ей добавляли обрамленные густыми ресницами, широко раскрытые глаза и две ямочки на щеках.

      – Отведешь меня? – Тиа неожиданно для самой себя улыбнулась.

      Девочка кивнула и протянула свою маленькую ладонь.

      Путь оказался коротким, и девушка даже не успела как следует понять, что она чувствует по отношению к этим загадочным людям, о которых благочестивые граждане Абджу старались не упоминать всуе.

      Они остановились у входа в пещеру, в глубине которой плясали отсветы от горящего очага. Густые тени на каменных стенах, словно живые, то вырастали, то вновь съеживались. Они напомнили Тиа собственные мысли-страхи, не отпускавшие девушку всю дорогу сюда. Умом она понимала, что это хозяйка пещеры ходит по своему жилищу, но сердце, маленькой пойманной птичкой, билось в груди. Тиа словно вросла в землю не смея сделать и шага. А рука маленькой проводницы уже тянула ее вперед, под своды пещеры, в логово старой колдуньи.

      В голову девушки пришла внезапная мысль о побеге. Она готова была уже броситься наутек, оставив это страшное место. В этот миг она даже забыла о своей несчастной госпоже, ради которой и проделала весь этот путь. Но уйти ей не дали. На пороге,