Так было. Размышления о минувшем. Анастас Микоян

я стал выполнять отдельные поручения комитета партии – ездить по районам, ходить на собрания, беседовать с рабочими, выступать с речами. Вскоре товарищи из комитета, видимо убедившись, что я могу быть полезным партийным работником, взяли меня на платную работу, и я стал пропагандистом Бакинского комитета партии.

      Каждый день с раннего утра и до позднего вечера я находился в нефтепромысловых районах Сабунчи, Балаханы, Забрат, Биби-Эйбат. С промысла на промысел меня возил пожилой неграмотный дагестанец Казы Мамед, до фанатизма преданный делу революции.

      Первое время собрания проводились нами главным образом среди рабочих-армян в помещении столовой, до и после обеда. Я был тогда очень загружен этой работой. Главной задачей выступлений было сплочение рабочих вокруг нашей партии, разъяснение необходимости борьбы за прекращение войны и заключение справедливого мира, за переход всех помещичьих земель в руки крестьян, за рабочий контроль над производством, за переход власти к Советам рабочих депутатов.

      Ашхен сохранила несколько моих писем, написанных в тот период. Ниже привожу одно из них:

      «30.12.1917 г.

      Ашхен!

      Пишу письмо… Правда, пишу с большим опозданием. Наверное, тетя беспокоится. Наши домашние тоже, конечно, беспокоятся. Сегодня им тоже напишу письмо. Я очень рад (и ты, наверное, рада?), что тебе дали достаточно длительный отпуск. Мне остается только пожелать (но, может, и напрасно?) весело провести время. Ты свое время старайся использовать и для чтения. Между прочим, я записан в Пушкинской библиотеке. Мой читательский билет, кажется, у Гайка или Маник. Прочитай «Историю Французской революции» Глоса. Некоторые книги Максима Горького мне здесь дадут и я пошлю тебе. Можешь пользоваться и книгами, которые лежат в моей корзине.

      О чем еще написать? Да, не думай, ради бога, что эти строки я пишу для наставления. Пишу, потому что тебе что-то другое не могу написать. Ну, а если это и наставление? Ведь у всех старых людей есть привычка и право наставлять других.

      Так или иначе, верно, конечно, что я твой старик, и у меня появляется желание давать тебе наставления.

      Передай привет тете Габо, Гайку и детям. Привет также Астхик и Арусяк. Им также я обещал написать письмо, но до сих пор не написал. Сейчас тем более не могу написать, поскольку в школах каникулы, а я знаю только школьный адрес Арусяк, и, к сожалению, не знаю домашнего адреса. Ничего, я сделаю так? Напишу тебе, а ты передашь им.

      Я очень хорошо себя чувствую. Особенно после приезда Георгия[1]. Целыми днями я занят, а если выдается свободное время (что очень редко бывает), проводим его с Георгием. Время, в отличие от Тифлиса, здесь проходит так, что забываешь себя, свое «я» сливается в общее с товарищами, живешь жизнью общего и забываешь личную жизнь. А это великое дело, особенно или только в те времена, когда личная жизнь не является утешительной, а скорее всего пустая, неопределенная и безнадежная.

      Преимущество Баку

1

Георгий Стуруа, друг и товарищ по работе в 1917–1918 гг. и по бакинскому подполью в 1919 г. Дважды в тюрьме спасал жизнь А.И. Микояну. Их дружба продолжалась десятки лет, до кончины Г. Стуруа. Во время и после Великой Отечественной войны Стуруа был председателем Президиума Верховного Совета Грузии. Как-то он сказал, что хотел бы написать мемуары, но трудность в том, что кого из товарищей ни вспомнишь – почти каждый – враг народа. Об этом было доложено Сталину, Стуруа был снят с работы и стал председателем республиканской коллегии адвокатов. (Здесь и далее примеч. С.А. Микояна).