Дворянин из Рыбных лавок. Олег Кудрин

ведомости) фамилия его писалась Горлисъ. Канцелярия же Австрийского консульства в своих ведомостях на немецком написала Gorlic, что на сём языке (а в цесарском учреждении, как вы понимаете, общаются именно на нем) звучит как Горлиц. Натан и в этом случае был не против. Ему даже льстило, что если календарь в Одессе существует всего лишь в двух видах, то его фамилия имеет тут вдвое больше вариантов.

      Эх, затянули пояснение. А Фогель тут уж вовсю рассказывает:

      – …И вот, понимаете ли, господин Горлиц, получаю я тут письмо от некоего анонимного доброхота. А в нем прожекты – написанные с самой твердокаменной серьезностью. Но при этом столь уморительно, что мне трудно сдержаться от взрывов смеха. Не хотите ли взглянуть? Вы, с вашей политической осведомленностью – я же читаю ваши доклады, и они великолепны – способны оценить сию писанину полной и верной мерою.

      – И вы меня извините, любезный господин Фогель. Но сейчас – никак. Вот заканчиваю предварительную подготовку завтрашнего доклада. А уж нужно бежать далее.

      – Что ж, обидно, – сказал Фогель. – Уверен: не пожалеете, когда взглянете. Презабавно изложено…

      – Да-да, благодарю вас, господин Фогель! – ответил Натан, складывая папку, натягивая сюртук и надевая цилиндр. – Всего вам наилучшего, до завтра!

      Выскочив на угол улицы и переулка, он должен был решить, выходить ли на Преображенскую и там брать извозчика или же спуститься по Казарменному до родной Гаваньской и следом пробежаться по Театральной, которую уже начинали шутя прозывать Ланжероновской, до канцелярии генерал-губернатора. От ливня бог по-прежнему милует, а лужи от небольшого дождя, третьего дня шедшего, еще вчера высохли, так что можно и пройтись. Правда, желтая пыль от ракушняка, коим тут присыпают дороги, припорошит туфли, что в приличном обществе недопустимо. Да не страшно, он перед Канцелярией незаметно протрет их тряпицей, носимой специально для этого.

      В российской канцелярии Натану нужно было не только выполнить работу, но и «пройтись по Невскому», иными словами, заглянуть в разные отделы разных канцелярий и ощутить Zeitgeist. Ну, может быть, не столь глубокий «дух времени», как у Гегеля или Гердера, а более сиюминутный, поверхностный «душок времени» или «дуновение» (Zeitluft или даже, увы, Zeitbrodem.) Это было тем более важно, что в Одессе были отделения разных канцелярий, и каждая – со своим душком и дуновениями. Право же, не знаю, допустимо ли так иронизировать человеку верующему, но граф Ланжерон, как управитель, был триедин во многих лицах. Губернатор Херсонской области, как военный, так и гражданский, а также – управляющий гражданскими делами Екатеринославской и Таврической губерний. Ах да, еще ж и генерал-губернатор всего Новороссийского края. И это, ежели не вспоминать о недавно оформленном завоевании – Бессарабии. С ней никак не могли разобраться, что делать – то ли область, то ли губернию, то ли еще что. Равно как и не могли позитивно решить, кому ею управлять.

      Поначалу, сразу же после Бухарестского