Неизвестная Россия. История, которая вас удивит. Николай Усков

тогда говорили, «гуляли» всегда.

      Громадность и пустынность русского мира породила беспрецедентное в истории явление – «гулящий человек», беглец из общества, отрекшийся от всякого исконного «товариства», доли (отсюда – обездоленный), вольный удалец, козак или, как теперь пишут, казак. Происхождение этого, по-видимому, тюркского слова туманно. Самое его раннее значение фиксируется в XIII веке и связано с обороной, защитой. Но уже в XIV веке под казаками понимают вольных людей, разбойников, беглых, воров, авантюристов, которые, вырвавшись из традиционной общественной среды, живут сами по себе, не утруждаясь связями ни с землей, ни с соседями.

      Степные пространства юга России давали богатые возможности для привольной жизни за счет, с одной стороны, военной службы, с другой – грабежа, а как правило, за счет того и другого. И хотя поначалу источники знают и казаков-татар, и казаков-черкесов, и даже казаков-армян, с конца XV – в XVI веке среди казаков все чаще встречаются христиане славянского происхождения. Тем не менее вся терминология казакования тюркская: становище зовется кошем, временное жилище – куренем, гусли – кобзой, плетка – нагайкой (от ногаев, тюрских кочевников Поволжья), порты – шароварами, командир – есаулом. Даже казачий оселедец с вислыми усами, очевидно, воспроизводили тюркские моды. Впрочем, ни кровь, ни вера для людей Поля не играли существенной роли, что подтверждает участие казаков во многих татарских походах на Москву и Казань. И уж совершенно естественно было их участие в польско-литовских военных предприятиях против Московии. В эпоху Смуты они впервые вступают даже на арену большой польско-российской политики, решая, кому достанется шапка Мономаха – ставленнику Кракова или Москвы.

      В конечном итоге казачество сформировало имперский limes – границу России по всему южному степному коридору, от Запорожья до Амура. Правда, limes этот был постоянной головной болью правительства. Интеграция казачества в государство шла крайне медленно и вызывала довольно ожесточенное сопротивление вольных людей. По меньшей мере три крупных бунта были не столько крестьянскими, как заклинала марксистская наука, сколько казачьими – восстания Разина, Булавина и Пугачева. После последнего даже мятежную реку Яик переименовали в Урал. Во второй половине XVIII века казаки, наконец, были подчинены империи в качестве особого сословия, весьма привилегированного. В 1811 году Александр I запретил запись в казаки. Отныне казаком можно было только родиться. К концу империи в России существовало 11 казачьих войск, которые могли выставить до 200 тысяч человек. Казаки по своей многочисленности – их накануне революции насчитывалось 4,4 млн – вполне могли претендовать на статус особого этноса, которым, конечно, не являлись. Впрочем, Гитлер предполагал создать государство «Казакия», ошибочно полагая, что казаки являются потомками остготов Причерноморья.

      Редкость, рассредоточенность населения, огромные просторы для «гуляния» не способствовали формированию