Смешанный brак. Владимир Шпаков

сейчас улетит в урну. Нет, в урну нельзя, не дай бог, какой-нибудь бомжара положит глаз на дармовое угощение, чтобы убедиться: не все йогурты одинаково полезны. Мелькает дикая мысль: не глотнуть ли самой? Чтобы через неделю-другую переместиться в нирвану? Соблазн столь велик, что Вера буквально заставляет себя вылить содержимое в мутный поток воды, бегущей по асфальту…

      5. Польский тамбур

      Он переполнен историями, этот пан Анджей, они из него сочатся, как пот. Пот тоже сочится, пан – очень грузный, и еще постоянно прихлебывает пиво, с одного глотка уничтожая половину кружки. На пшеничных усах оседает пена, ее утирают, и пан вроде как прислушивается к тому, как пиво медленно стекает по пищеводу, попадая в резервуар, именуемый в моей стране Bierbauch – пивной живот. После чего прямо из живота-бочки жидкость устремляется в кожные поры, выходя наружу блестящей испариной.

      – Они – другие! – убежденно говорит пан, утирая испарину полотенцем. – Совсем другие!

      – Совсем-совсем?

      – Можно сказать, они… – он подбирает понятие из немецкого языка, – антилюди!

      – Вы хотите сказать: антиподы?

      – Ну да, это и хочу сказать! Настоящие антиподы! Один мой знакомый поехал в Брест организовать бизнес: он хотел получать бензин и сигареты в обмен на вещи. Так вот, они сидят и ведут переговоры, как и положено. И что делает один русский?! Когда ему не понравились условия, он выхватил пистолет и прострелил договор вместе с крышкой стола! Мой знакомый еле успел убрать из-под стола ногу, он мог бы остаться инвалидом!

      Еще один глоток, прислушивание и – новая страшная история, призванная остановить безумца.

      – Мой дед тоже говорил: они – другие! Вот скажи: когда наступает нормальная армия?

      – Не знаю. У меня только костюм армейский, в нем удобно ходить пешком. Я не был на военной службе.

      – Зря не был! Парень должен служить, чтобы в случае чего… Ну, сам понимаешь. Так вот: нормальная армия, как говорил мой дед, наступает летом. Наполеон наступал летом, Гитлер тоже наступал летом – и только русские наступают зимой!

      Я осторожно замечаю, что и Наполеон, и Гитлер потерпели поражение, значит, их стратегия не является образцовой.

      – Правильно, потерпели! – Говорит пан, – Потому что дураки были! Гитлер вообще до Москвы не дошел, Наполеон пробыл там несколько недель. И только мы, поляки, завладели Москвой почти на год! Только мы, поляки!

      Очередная история призвана доказать избранность поляков, маленького, но гордого народа, зажатого между русским и немецким мирами и таящего неприязнь к обоим. Я вдруг вспоминаю мать. Рассказывая о родине первого мужа, Жан-Жака, та всегда подчеркивала неопрятность французов: как только переезжаешь границу, говорила она, сразу появляется грязь! Мусор на перронах, окурки, пьяные клошары, сразу видно: это – не Германия! Она не называла французов свиньями (это было бы слишком), но исключительность немцев подчеркнуть любила.