Истребитель. Дмитрий Быков

крыше и побежала к ней с писком. Маруся толком не разглядела, что у нее было в руках, и только потом обнаружила, что Светлана тащит явно блохастого котенка, подобранного бог знает где.

      – Мы тебя простили! – пищала она. У них всегда все было продумано. Маруся не успела начать ругать их за котенка, а они уже простили ее, и теперь она опять выходила одна против них двоих, и притом виноватая.

      – Признавайтесь, где вы были, пыльные люди, – сказала Маруся устало.

      – Мы тебе принесли средство, – сказал Аркадий. – Важное средство. Оно сделает так, что мыши не будут больше бить посуду. Ведь это мыши, да?

      – И склеить можно! – заорала Светлана, действительно убежденная, что склеить можно все.

      Аркадий подошел к Марусе ближе и стал долго смотреть таким особенным писательским взглядом, какого она терпеть не могла. Взгляд этот как бы говорил ей, что за этот день, проведенный врозь, они что-то важное поняли, и все у них теперь пойдет замечательно. Для рассказа, который он собирался написать, все, может быть, так и было, но не в жизни. Но она не стала ему ничего объяснять, улыбнулась в ответ и стала стелить постель.

      – Ну вот, – сказал Аркадий, беря на руки Светланку. – И жизнь, товарищи, была совсем хорошая.

      Но понимал: не совсем, далеко не совсем.

      Впрочем, рассказ он уже придумал.

      Глава первая

      Прыжок

      1

      Все началось – или кончилось – 20 июня 1937 года, когда упала Люба Лондон. Так показалось Бровману два года спустя, и он достал дневник, чтобы перечитать все про этот день.

      В семь утра за ним приехал редакционный шофер Спасский, и они рванули на Люберецкий аэродром. Небо было промытое, улицы пустые, настроение прекрасное. Испортили им это настроение, когда не пропустили на Рязанское шоссе. Шоссе перегораживал грузовик, и постовой всех разворачивал. Бровман понял, что придется махать удостоверением. Он этого не любил.

      – Товарищ, – сказал Бровман уважительно, однако без просительности. – Мы едем на затяжной прыжок, «Известия».

      – Все понимаю, товарищ. Розыскное мероприятие.

      – Но нам в номер писать про это. Мы не можем опоздать.

      – Никто не опоздает. В объезд попадете.

      – Пока будем объезжать, они уж прыгнут, – сказал Бровман уныло. Он понял, что ничего не добьется.

      – Никто не прыгнет, проезд всем закрыт. Дольше разговаривать будем.

      Бровман никогда не спорил с милицией и только со злости хлопнул автомобильной дверцей.

      – Обломись, – сказал он Спасскому. – Ищи объезд.

      – А тут чего?

      – Не знаю. Серьезное что-то. Не говорят.

      – Шпиона ловят, – предположил Спасский и развернулся.

      Долго они ныряли по каким-то ему одному ведомым закоулкам, вырвались в дачную местность, проехали мимо большого пруда, петляли, поднимая клубы пыли, и проезжали дачные улицы. На дачах, несмотря на ранний час, старухи уже копались в грядках, мелькнул гамак с солидным