Харбин. Книга 1. Путь. Евгений Анташкевич

снадобье, тоже от бурятов научились – зюбриный зародыш в водке настоянный, много сил даёт.

      Александр Петрович с удивлением посмотрел на Мишку.

      – Матку бьют, када она брюхатая ходит!

      Александр Петрович поднял лафитник на просвет, посмотрел на мутную жидкость и принюхался.

      – Не нюхай, пей единым духом, да вот медку зачерпни, и я с тобой заодно, покеда пост Великий не начален!

      У жидкости был неприятный привкус сырого мяса, мёд быстро его перебил, и в груди стало тепло.

      – Свой мёд?

      – А чей? Бона весь омшаник бортью забит, под самый охлу-пень. – Мишка собрал всё на табурет и тяжело вздохнул. – Ты спрашиваешь! Да разве б я ушёл, от своих-то? Деревня у нас больно хороша, в сколькй верстах всего-то от Байкала-батюшки, и река, и тайга. Да тольки обчество мне отказало в сожительстве. Потому я здеся и обретаюсь, а дочь и внучки тама остались, чего имя в тайге делать? – Он помолчал. – Я их проведал уже и гостинцев свёз, были очень даже радые. Када снегом тропки не заваливает, наезжаю к ним, кабана привезу али сохатины, снадобий каких, а у них хлебушкой раздобудусь. Так и живём. – Он тоже выпил и зачерпнул мёду. – А ить, Петрович! Мужики-то у нас, даже те, хто с германской повертались, и не белые и не красные… один тольки ирод нашёлся…

      – Батюшка?

      – Дак какой он таперя батюшка? Так, прозвание одно. А мужики все при хозяйстве, зверя бьют, рыбу ловят, лес валят, мёд качают, на лужках да на таёжных полянах сено косют, скотина опять же! Сытно живут. Тока работай, горя знать не будишь. Не то что ваши, росейские, голь перекатная…

      – Помню, Михаил! Ты мне рассказывал, как у вас егерь гостил. – Александр Петрович сел и попытался спустить вниз ноги.

      – Дай подсоблю, тока покуль ходить не пытайся, упадёшь ненароком. – Он продолжал: – Живи себе и живи, а тута на тебе, война германская, революция… – Он вздонул. – Чё таперя будит, как жить?

      – Получается, что общество совсем с тобой рассталось?

      – Не, не рассталось, сюды бегают, када хворь кака приспичит, тольки тайно. Да как энту тайну сохранишь? Все знают.

      – А обратно не зовут!

      – Не, не зовут.

      – Отчего?

      Мишка подбоченился:

      – А хто знает, кака власть придёт? А ежели снова энтот поп…

      – Батюшка! – в шутку поправил Александр Петрович.

      Мишка исподлобья посмотрел на него.

      – Извини, Михаил!

      – …так я и говорю! А што ежели энтот… батюшка снова в деревню пожалует, да с новой властью в обнимку, об чём тада мужикам кумекать? Поздно будет!

      Мишка взялся руками за табурет, намереваясь вынести его из комнаты.

      – А новости откуда узнаёшь? – спросил Александр Петрович.

      – Када как! – Он поставил табурет и снова присел. – Када сам до станции доеду, за порохом али ишо за чем, када рыбаки с Ангары да с Иркутска придут али охотники из Верхнеудинска. С тобой вона скока вёрст пробежали, опять новости! – Он тяжело поднялся. – А так что ж? Все жить хотят! Так Христос завещал: всем божьим тварям надобно давать жить!

      Глава