Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра. Прем Шуньо

потому что в голове у меня слишком много мыслей. Тогда я на самом деле думала, что я – это мой ум. Я не могла отделить постоянно крутящиеся в голове мысли от внутреннего существа. Я понятия не имела, что такое сознание. Я знала только мысли. Но после того, что со мной произошло во время Динамики, я поняла: во мне гораздо больше всего, чем я предполагаю.

      В другой раз во время катарсиса я ощутила, будто мое тело – вовсе не мое. Оно превратилось в один сплошной горб. Мое лицо исказилось, рот открылся, а глаза рассредоточенно блуждали из стороны в сторону. Вся левая половина тела вдруг куда-то провалилась, а изо рта начали вырываться странные звуки, словно я разучилась говорить. Я забилась в угол, и у меня было чувство, что никто в целом мире не способен меня понять. Но самым сильным ощущением была любовь. Любовь окутала все это странное «существо», коим теперь являлось мое тело. Я чувствовала себя мужчиной, и этот обезображенный горбун был полон любви, нежности и ласки, такой красивой, такой трогательной. Мне не нужны были объяснения. Очередной раз я смотрела на все со стороны, наблюдала за тем, что со мной происходило. Мне не было страшно, скорее наоборот, почему-то все это казалось мне вполне естественным. И все же я много лет никому не рассказывала о своих переживаниях, потому что боялась, что меня сочтут сумасшедшей.

      На третьей стадии медитации в течение десяти минут мы прыгали с поднятыми вверх руками и кричали: «Ху! Ху!». Потом раздавалась команда «СТОП!», и все замирали на месте. Во время четвертой стадии сама собой начиналась медитация. Ничего не нужно было делать. Только просто быть. Затем шла заключительная стадия, во время которой мы танцевали, празднуя бытие, и это тоже происходило очень естественно, само собой.

      Я делала Динамическую медитацию каждый вечер в течение примерно полугода. Однажды, после первых нескольких раз, меня задержала полиция. Я вышла из центра в полном блаженстве, будто под действием наркотиков. Белл Стрит – одна из самых неприятных улиц Лондона. Она находится в стороне от Харроу Роуд, на пути к аэропорту. На ней всегда полно грузовиков и тяжелого транспорта. Недалеко от нее расположена железнодорожная станция Пэддингтон, и повсюду, куда ни глянь, стоят лишь старые, отвратительные дома из красного кирпича. А я шла среди этого хаотического безобразия серости и дымных машин, смотрела по сторонам и говорила себе: «Как же все это красиво!» Удивительным было и то, что я ни разу не опоздала на медитацию. Каждый вечер ровно в шесть я садилась на автобус и ехала до Пэддингтона. Я спрашивала себя: «Что это со мной случилось? Я всегда и везде опаздываю – и в школу, и на работу, и даже на свидания».

      Саньяса тех дней состояла из трех несложных правил. Во-первых, нужно было носить малу – деревянное ожерелье, состоящее из ста восьми бусин и пластикового медальона с фотографией Ошо. Малу, только без фотографии, обычные саньясины в Индии носят уже много тысяч лет. Во-вторых, саньясины Ошо постоянно носили оранжевые одежды и, в-третьих, называли себя санскритскими именами, освобождаясь