Книга живых. Александр Лапин

канешна, не без этого! В общем, начали штурмовать их курень. Бросать камни в окна. Бутылки у них еще с бензином.

      – Что ж они, осатанели, что ли? – опешил Казаков. – Ведь это вообще уголовщина.

      – Да у них какие-то еще старые счеты. Меж дедами… Те тоже выскочили наружу. И в драку. С кольем, дубьем. Шашки похватали. Музей как-никак. Пальба началась. Ой, шуму было! И все из-за девки бедовой! Кричат. Визжат. Думали, пожгут…

      – Ты не тяни! Что в сухом остатке? – прервал его излияния отец Анатолий.

      – Плохо! – успокоившись, заметил Прохор, присаживаясь на стульчик. – Мажор этот – прозвище у него такое у нас… Брат ее… застрелил из «Сайги» – карабин такой – парня одного. Охранника, который работал у Ефремова. А этот, Роман, так его ногой пнул, что он отлетел. Ударился головой о бетон. И сейчас лежит в Вешенской. В райбольнице. В коме лежит. И то ли выживет, то ли нет… Генерал – тот с ума сходит. Разорю, посажу…

      – А Роман, Роман где?

      – Заарестовали Романа! Сидит в кутузке в Вешенской.

      – Ай ты Боже мой! Как же так, а? А я-то думал!

      – Что думал, батюшка Анатолий?

      – А, ладно! Дай воды! Умоюсь я! Сам схожу к Ефремовым. Разведаю, что да как. Ведь я их венчал. А Дарья-то где?

      – Дашка-то? А она у их, Ефремовых сидит, рыдает белугой.

      Отец Анатолий собрался быстро. По-военному. Он понимал, что нужен сейчас там, где горе, несчастье, обусловленное злобою и ненавистью людей.

* * *

      С дороги усадьба была не особо приметна. Но, по мере того как отец Анатолий приближался к ней, она начала будто расти у него на глазах. И уже метров за сто он понял, что она напоминает ему средневековую крепость.

      Выложенная из булыжника и грубо обработанных камней крепкая стена окружала двор и дом. Окна в этой стене походили на бойницы. Поверху – декоративные зубцы.

      Анатолий подошел к усадьбе снизу, где расположилась обширная стоянка для автомобилей. Увидел лесенку, ведущую вверх к расположенной в стене калитке, и по ней поднялся к дверям.

      Обнаружил звонок. Нажал. Подождал несколько минут и снова позвонил.

      За дверью раздался какой-то стук. Она приоткрылась, и Казаков увидел одетого в камуфляж молодого, но бородатого казака. Такого крепенького битка в гимнастерке и штанах с лампасами. И в резиновых тапочках «по-домашнему».

      Казак молча оглядел его из-под насупленных бровей. Но спросил вежливо. Видимо, как учили:

      – Слушаю вас!

      – Я отец Анатолий! Служу сейчас в вашем станичном храме. Пришел по делу к господину Ефремову. Я слышал, у вас тут проблемы. И неприятности. Хотел бы помочь.

      Только после последней его фразы гримаса недоверия и настороженности на молодом лице сурового битка разгладилась. И он примирительно ответил:

      – Ивана Петровича сейчас нет. Он уехал в Вешенскую. Хлопотать за Романа. Но здесь наш главный экскурсовод Григорий Пантелеевич. Позвать?

      – Позови, милый!

      Парень вразвалочку, «кавалерийской походкой» ушел. А Казаков принялся разглядывать то, что находилось