Шумерская погремушка. Наталья Александрова

ему построить Священный Ковчег – такой большой корабль, которого не было ни до, ни после. В этот ковчег Энлиль повелел взойти Зисудру с женой, а также по паре всех зверей.

      Сорок дней и сорок ночей золотые рыбы влекли Ковчег по бескрайнему морю – и только на сорок первый день одна из рыб поплыла вперед и вернулась с камешком во рту, в знак того, что Ковчег приближается к суше…

      С тех пор золотые рыбы живут в Зиккурате, в храме Энлиля.

      Только жрецы имеют право лицезреть этих рыб. По их поведению жрецы узнают, доволен ли Энлиль Черноголовыми, пошлет ли он им в этом году щедрый урожай ячменя, дарует ли им здоровье и многочисленное потомство.

      Если священные рыбы плавают спокойно, медленно шевеля плавниками, – значит, Энлиль доволен своим народом.

      Если же рыбы беспокоятся, плавают из конца в конец бассейна, пытаются выскочить за его края – значит, Черноголовых ждет гнев бога, ждет неурожай, или страшную болезнь принесет из неведомых пустынь восточный ветер…

      В этот вечер рыбы спокойны.

      Сорок жрецов обходят бассейн по кругу, в том направлении, в котором солнце обходит Землю Черноголовых в своем ежедневном пути, прежде чем спуститься в Царство Мертвых, – и направляются в Святая Святых, в самое сердце Зиккурата.

      Здесь, в огромном зале, стены которого выложены урским камнем, стоит огромная бронзовая статуя – Небесный Бык, внутри которого бьется сердце Энлиля.

      Сорок жрецов встают в круг возле бронзового быка и запевают священное песнопение.

      Они поют на священном древнем языке, который ведом только жрецам Зиккурата. На этом языке говорили предки Черноголовых в те давние времена, когда они жили на блаженном острове Дильмун, не зная болезней и страданий.

      Торжественные звуки священного песнопения разносятся под сводами святилища, отражаются от его стен, множатся, заполняя зал, и наконец смолкают, истаивают, как уходит в песок вода во время безжалостной летней засухи.

      В святилище наступает тишина.

      И тогда вперед выходит верховный жрец.

      Двое храмовых прислужников надевают на него поверх черного плаща накидку из белоснежной бычьей шкуры, на голову водружают золотую бычью маску.

      В руке у жреца – священный сафаиль, или систрум, маленькая бычья голова на короткой ручке.

      Жрец встряхивает сафаиль – и из него доносится сначала едва слышный стрекот, как будто в нем прячется кузнечик. Как будто он прячется в сафаиле и поет свою немудреную песенку.

      В волнении прислушиваются жрецы к этому стрекоту.

      Ответит ли ему божество?

      Удастся ли им сегодня разбудить сердце Энлиля?

      Стрекот незримого кузнечика становится громче и громче, слышнее и слышнее.

      И вдруг голосу сафаиля отвечает другой голос – куда более громкий, куда более величественный.

      Он доносится из чрева Небесного Быка, оттуда, где покоится сердце Великого Бога…

      Громче и громче становится этот звук,