Третий сын. Константин Ежов

не накопитель выйдет, а насмешка над здравым смыслом, – я решил ковать, пока горячо.

      И за чудика сойду, и за психа, но нужные камешки приобрету, раз такая возможность подвернулась!

      – На четверть пуда поди? – поинтересовался он величиной моих хотелок, но уж слишком размер меня смутил, что не сразу понял, о чём речь.

      – Да куда мне такой с первым боевым! По размерам на замену обычного кожаного ремня. Для меня и такой чёрной дырой покажется. Даже эскиз конструкции с собой есть… – проговорил и шокированно замер.

      – Чего случилось? – заинтересовался моей реакцией Лучезар Агафонович.

      – Это. Все мои вещи в корзинке! – не было предела моему удивлению.

      Блин, в самой натуральной. Откуда она тут и кто собрал?! И этот ещё ухмыляется. Походу в курсе. Да что происходит?!

      – Ага, значит, твой уровень в свете ниже, чем у сестёр Дорогобудовых, – произнёс он вслух.

      – А кто это? – естественно, я заинтересовался персоналиями тех, кто буквально под носом такое мог провернуть и не засветиться.

      А ведь считал, что подготовился к встрече с любым тёмным! И на тебе!

      – О, это занимательная история, но на неё наложена секретность, – начал наводить тень на плетень Светин дядя.

      Не люблю таких. Сначала скажут, потом напустят тумана, и не подкопаешься.

      – Светлана, пойдём в более удобное место, и верни своему гостю уже ожерелье, – неожиданно распорядился он же.

      С каким же она нежеланием это сделала, как будто у неё жизнь с душой вынимают особо жестоким способом. Взглядом же из бетонной стены, наверно, жалость выжала бы. Одна беда, на совесть мне бесполезно давить, это подарок моей будущей невесте, и точка! И кстати, чего её дядя так на неё удивлённо смотрел? Неужто такое впервые?! Но, несмотря на разыгравшуюся молчаливую трагедию, ожерелье оказалось в корзинке, после чего мы двинулись дальше.

      – Следовало такое предполагать, – проговорил я, оглядывая царские палаты.

      Если по-русски, просто каюту первого класса.

      – Тебе чем-то не нравится наша скорбная юдоль? – со смешинкой в глазах в ответ на мою реплику спросила Светлана.

      – Посочувствовать-то вам можно. Тут такой комфорт, что с непривычки сплошное неудобство и напряжение. У вас, кстати, есть что-нибудь не столь экзотичное, как это кресло, в нём будто всё время падаешь, – медленно выговорил я, вылезая из столь коварного предмета интерьера.

      – Хм. Вполне обычное, – выдала она, поудобнее устраиваясь в точно таком же с ногами.

      – Кому как, а по мне, так хуже было только при выброске нашего курса разгонными центрифугами на Аль-Сода, – прокомментировал я её ответ грустно.

      – А что это? – тут же проявила она живейший интерес к сказанному.

      – Один безжизненный островок у Аравийского полуострова, – пояснил я, мне не жалко.

      – Я про центрифуги, – уточнила она вопрос.

      Как-то неудобно сразу стало. Я-то о своём, а её технические детали…

      – Нечто вроде карусели с баллистическим