Стань моим завтра. Эмма Скотт

этим утром никаких жилетов. Рой стянул с себя ветровку, зацепившись за значок департамента исполнения наказаний, который был прикреплен к карману его рубашки.

      Я не сомневался, что некоторые из досрочно освобожденных, находившихся под опекой Роя, считали его мягким человеком. Возможно, особо отчаявшиеся даже пытались его обдурить. И зря. Несмотря на полноватую фигуру, Рой был хорошо обучен и умел быстро реагировать. Раньше он работал в ФБР, но пять лет назад решил перевестись на должность инспектора по надзору. Сказал, что хватит с него гоняться за преступниками – пора начинать им помогать. На мой взгляд, получалось у него неплохо.

      – Как дела, Бекетт? – спросил Рой, засовывая доску-планшет под мышку и потирая одной рукой другую.

      – Не жалуюсь, – отозвался я. – Как Мэри?

      – У нее все чудесно. Передает тебе привет.

      – И вы ей от меня передавайте, – сказал я. – Будете кофе?

      – Да, спасибо, – ответил Рой. – Нас ждет адски суровая зима, я уже вижу.

      Он окинул взглядом мою крошечную полупустую квартиру.

      – Я приступлю к делу, пока ты заваришь мне чашечку, ладно? Один пакетик сливок и без сахара.

      – Понял.

      Я занялся приготовлением кофе, а он направился в ванную. Проверил душ, корзину для белья, выдвижные ящики под раковиной и медицинский шкафчик. Он работал обстоятельно, но с уважением, что я очень ценил. Мой первый инспектор по надзору был козлом, который каждый раз переворачивал мою квартиру вверх дном, как будто производил обыск для телевизионного шоу о копах. Он наблюдал за мной всего месяц, а потом меня перевели к Рою. Я так и не узнал почему. Сам я, конечно, никаких дурацких жалоб не оставлял.

      Рой вышел из ванной, делая записи на планшете. Засунув его обратно под мышку, он опустился на четвереньки, чтобы заглянуть под мою кровать. Он осмотрел обе диванные подушки, пространство под кофейным столиком и содержимое единственного ящика. Потом, словно в награду за труды, его пальцы пробежали по моей коллекции пластинок. Он присел на корточки и вытащил альбом «Chicago 17» группы Чикаго.

      – Ого. Вот это находка.

      Он поднял на меня взгляд.

      – Только не говори, что кто-то сдал эту красотку на уличную распродажу.

      – Нет, это пластинка из дедушкиной коллекции, – сказал я. – Понятия не имею, где он ее нашел и почему заинтересовался. Ему больше нравилась музыка в духе Фрэнка Синатры. Хотите, поставлю?

      – Ты еще спроси, срут ли медведи в лесу. Еще бы!

      Рой передал мне пластинку и, пока я ставил ее на проигрыватель, сделал еще несколько заметок на планшете.

      – Ну, теперь можно и кофе попить, – проговорил он, улыбнувшись мне сквозь усы. Комнату заполнили звуки песни «You’re the inspiration».

      На одно мгновение меня охватило странное чувство, словно я стал героем комедийного сериала из 80-х, где папа всегда относится к сыну с пониманием, как бы сильно тот ни лажал, и где у каждой серии есть счастливый конец.

      «У тебя крыша едет, Коуплэнд, – подумал я. – Все дело в песне и в усах, как у Тома Селлека».

      От