Вальс до востребования. Татьяна Алюшина

такая, в Африке, я знаю, – похвалился пацан.

      – Этот момент прояснили, – кивнул ему Ян и напомнил о своем вопросе: – Так что у нас про родителей?

      – Папа далеко и не знает, что я убежал, – ответил мальчишка и вдруг, видимо сообразив что-то важное, поднялся с корточек, на которых так и сидел, наблюдая за неспешной трапезой кота Бармалея, и посмотрел на Стаховского с совершенно расстроенным видом: – Мама меня, наверное, потеряла и ищет. И расстраивается.

      – Так, – отчеканил Ян. – Понятно.

      И, резко наклонившись, молниеносным, неуловимо ловким движением ухватил возмущенно вякнувшего от неожиданности Бармалея за загривок и, мало обращая внимание на шипение, сопротивление и протест котяры, уложил того к себе на бедра, жестко придерживая за шиворот рукой, и распорядился:

      – Идем, Кирилл, я тебя провожу.

      И, нажав на рычаг управления коляской, поехал вперед, но сразу же остановился, захваченный одной актуальной мыслью:

      – А как далеко вы с котом убежали? Ты помнишь, где вы живете, адрес знаешь или нам придется обшаривать окрестности в поисках вашего дома?

      – Не, мы недалеко, – уверил мальчик Кирилл. – На этой улице, – и махнул непонятно в каком направлении ручонкой: – Там.

      – Ну, там так там, – согласился с указанным маршрутом Стаховский, перехватил поудобней напряженного, настороженного, но примолкшего котяру, видимо напрочь шокированного столь непочтительным обращением с его величественной персоной, и повторил указание: – Поехали.

      Они не заметили, как и куда исчез Кирилл.

      Вот только что был здесь, на глазах – носился с восторженно тявкающей Боней по всему участку, выискивая в кустах и садовых закутках прятавшегося от них Бармалея, и Марьяна все поглядывала за этими дикими скачками и гонками в окно кухни.

      Она отвлеклась-то всего на пару минут, доставая из духовки запеканку, когда всегда настроенным на ребенка внутренним материнским радаром уловила, что не слышит счастливого собачьего тявканья и веселого голоска сына, слегка насторожилась. Скорее на рефлексе, диктующем каждой матери одно из основных правил: если в доме неожиданно стало тихо, значит это неспроста и происходит какая-то детская каверза, и жди любой неприятности.

      Ну так, по привычке напряглась.

      Накрыв запеканку кухонным полотенцем, оставив доходить и остывать, она прошла в прихожую, сунула ноги в теплые «дутики», накинула пуховик и вышла во двор. В обозримом пространстве сына не наблюдалось, только опечаленная нескладная Бонька – отпрыск согрешивших от великой собачьей любви и непокорности породистых родителей: мамы болонки и папы карликового терьера – сидела у ворот и тихо поскуливала, обиженно поглядывая на калитку.

      – Бонь, ты чего? – спросила, заволновавшись, Марьяна. – Где Кирилл? – И, повернувшись к участку, громко позвала: – Кирюша!! Сынок! Кирилл!!

      Хлопнув дверью, на крыльцо выскочила Елена Александровна в наброшенной наспех на плечи тонкой дубленочке и окликнула обеспокоенным голосом