Мост. Реальная история женщины, которая запуталась. Нэнси Роммельманн

отличие от тех читателей, которые призывали повесить Аманду под мостом Селлвуд, или тех, кто полагал, что будет справедливым «как можно скорее сделать ей смертельную инъекцию», этот комментатор мыслил шире – он вопрошал, почему в Портленде в принципе совершаются убийства.

      Летом 2009 года этот вопрос был как никогда своевременным. Пока экономика таких городов, как Лас-Вегас и Сан-Диего, катилась под откос, в Портленде, как казалось, все шло в гору. Журнал «Попьюлар Сайенс» признал его «самым зеленым городом». Его рестораны считались непревзойденными. Портленд называли «новым Бруклином», и, согласно журналу «Уолл Стрит», «большинство образованных одиноких людей в возрасте от 25 до 39 лет» считали его наиболее привлекательным городом в Штатах. Портленд тепло приветствовал идеализированные представления о себе, и в его велосипедных дорожках, виноградниках и прогрессивной политике читалась та добропорядочность, которой так не хватало многим городам-хулиганам.

      Когда школьники выпустили в небо воздушные шары в память об убитых отцом одноклассниках, некая Хезер Снайвли, двадцати одного года от роду, переехавшая в Портленд всего три недели назад, отправилась к Корене Робертс. Робертс, которая рассказывала родственникам и друзьям о том, что беременна близнецами, откликнулась на объявление, которое Снайвли разместила на сайте «Крейглист» в надежде приобрести у кого-нибудь подержанную детскую одежду. Снайвли уже была на седьмом месяце беременности. Когда она пришла к Робертс, та взрезала ее утробу и вынула оттуда ребенка. В больнице его признали мертвым. Тело Снайвли нашли у Робертс в погребе. В день, когда газеты возвестили о произошедшем, рабочая-мигрантка по имени Арасели Веласкес-Эспейн родила ребенка в сливной бачок биотуалета. Когда ее призвали к ответственности, она заявила, что видела и пуповину, и плаценту и «знала, что мой ребенок там, внизу… но не захотела лезть руками в эту отвратительную синюю жидкость». Вскрытие показало, что ребенок был жив, когда упал в дезинфицирующее средство синего цвета.

      И если общий уровень убийств в Портленде снизился, то детоубийство, тем не менее, стало болезненно модным. Местные газеты едва поспевали за преступлениями. Слишком много детей нуждалось во внимании, и рассматривать каждое происшествие должным образом было некогда. Прочитав о случае с новорожденым Веласкесом-Эспейном, я задумалась: пресса за пределами Портленда вообще хоть раз отвлеклась от обсуждения набора продуктов в тележках супермаркета, чтобы обратить внимание на детоубийства? Я спросила у внештатного корреспондента «Нью-Йорк Таймс», собирается ли их газета посвятить истории Аманды что-то еще, кроме заметки из 113 слов, смахивающей на телеграмму.

      Он ответил:

      – Это совсем не то, что ждут от Портленда.

      И вот 3 июня, за полчаса до повторного предъявления обвинений Аманде, вокруг зала суда на втором этаже собралась целая толпа. Дюжина репортеров и две команды телевизионщиков затихали каждый раз, заслышав на лестнице