Кролики и удавы. Фазиль Искандер

как он поднял свое румяное до черноты лицо и, улыбаясь, кивнул мне. Это был один из тех рыбаков, с которыми я когда-то выходил в море. Звали его Спиро.

      – Приветствую работников печати! – закричал он, сверкнув зубами.

      Я почувствовал, что неудержимо краснею, и незаметно кивнул ему головой. Но ему дай только рот раскрыть.

      – Закусываете рыбкой, а пишете про козлотуров, – крикнул он и добавил, оглядев меня и девушку: – Интересное начинание, между прочим…

      – Как дела? – вяло спросил я, понимая, что маскироваться дальше было бы еще глупей.

      – Видишь, везу премиальные.

      Он сдернул с корзины полотенце. В ней стояли винные бутылки.

      – План перевыполняем, но золотая рыбка пока еще не попалась, – добавил он, глядя на девушку своими прозрачными, бесстыжими глазами. – Калон карица (хорошая девушка)! – вдруг закричал он, откидываясь и хохоча. Видно было, что, прежде чем купить вино, он основательно его отдегустировал. – Девушка, пусть он вам споет песню козлотура, – вдруг вспомнил он и снова завелся: – Он хорошо поет песню про козлотура, они всем там поют песню про козлотура, они чокнулись на этой песне…

      Наконец товарищ его оттолкнулся и сел на весла. Спиро еще долго дурачился, делая вид, что хочет утопиться на глазах у некоторых глупых людей, не понимающих, с каким сокровищем рядом они стоят.

      – Подписчики волнуются! – закричал он издали, и лодка растворилась в колеблющейся темноте моря.

      Все это время девушка держалась хорошо. Она дружелюбно улыбалась, и я постепенно успокоился.

      – Что это за козлотуры? – спросила она, как только мы остались одни.

      – Да так, новое животное, – сказал я небрежно.

      – Странно, почему же я о нем не слыхала?

      – Скоро услышите, – сказал я.

      – И вы поете песню о новом животном?

      – Скорее подпеваю.

      – А в Москве ее уже поют?

      – Кажется, еще нет, – сказал я.

      – Нам пора, – неожиданно раздалось за спиной.

      Мы обернулись. Обе женщины стояли перед нами, откровенно враждебно оглядывая меня. Девушка мягко отошла к ним.

      – Мы целыми днями на пляже, – сказала она, как бы договаривая фразу, и взяла под руку своих спутниц.

      Я очень вежливо попрощался со всеми и отошел. Я пересек приморскую улицу и отправился домой малолюдным переулком, чтобы не встречаться с друзьями и не расплескать того хорошего, что осталось от встречи с этой девушкой. По дороге домой я с удовольствием обдумывал ее последние слова. Мне ничего не мешало истолковать их как намек на встречу.

      Весь следующий день в редакции меня распирала радость предстоящего свидания. Чтобы погасить неприличные излишки этой радости, чтобы не слишком оттопыривались от нее карманы, я решил все свое рабочее время посвятить читательским письмам.

      Ровно в пять часов я запер дверь нашего отдела, сел в потный, битком набитый автобус и поехал на пляж.

      И вот я на пляже. Из репродуктора лилась обволакивающая, тихая музыка. Она помогала раздеваться.