Всё имеет свою цену. Лотте Хаммер

о Мариан Нюгор, которые, как она считала, могли заинтересовать полицию. Разумеется, данное сообщение содержало все те личные данные отправителя, на поиск которых у Графини ушел не один час. Звали ее Алина Хольмсгор, и патронажная медсестра, с которой Полина Берг беседовала во время их поездки из Роскилле в Вибю, была не так уж неправа, предсказав, что, по всей видимости, карьера этой женщины должна иметь какое-то отношение к книгам. Оказалось, что Алина Хольмсгор была профессором риторики Копенгагенского университета.

      Графиня ответила на ее послание и пару раз тщетно попыталась связаться с ней по указанному здесь же номеру мобильного телефона. Неожиданно, когда она уже почти утратила всякую надежду, положительный результат дал звонок на кафедру масс-медиа, восприятия и распространения информации, и это несмотря на то, что осенний учебный семестр в университете еще не начался. Любезный секретарь кафедры поведал, что в данный момент профессор находится на работе, однако где именно, он, к сожалению, не знает. Здание университета располагалось на улице Ньяльсгаде в районе Исландской пристани. Если смотреть с высоты птичьего полета, то по прямой от префектуры полиции до него было не больше километра, так что дойти туда пешком не составляло особого труда. В то же время, поскольку на улице стояла прекрасная летняя погода, это был неплохой предлог, чтобы немного прогуляться. А также повод убедить саму себя в том, что она вполне может отправиться куда угодно, нимало не заботясь, кто встретится ей по дороге.

      Город, казалось, встретил Графиню светлой солнечной улыбкой, и она с готовностью улыбнулась ему в ответ. Так, широко улыбаясь, она и шла по улице вплоть до того, как ей пришлось посторониться и едва не уткнуться в стеклянную витрину, пропуская идущую навстречу по узкому тротуару женщину с детской коляской. Одно из колес коляски отчаянно скрипело, что моментально вызвало у Графини приступ раздражения. Неужели так трудно капнуть на ступицу пару капель масла, чтобы не нервировать окружающих? Увидев свое отражение в витрине, она подумала: какая же я все-таки уродина. Приземистая, вся сморщенная, через пару лет – полтинник. Скоро уже два года, как у нее не было мужчины. Помнится, тогда ее пригласили на обряд конфирмации, и ей так и не удалось отговориться, хотя в числе приглашенных были также и ее бывший муж со своей новой пассией. Ей пришлось прибегнуть к помощи наемного актера, ибо даже сама мысль явиться туда в одиночестве казалась ей невыносимой. Затем она также заплатила ему за то, чтобы он сопровождал ее во время недельного отпуска – о чем после не раз сожалела. Однако тут уж ничего не поделаешь – что сделано, то сделано. Ночью все было просто превосходно, а днем – отвратительно. Актер оказался столь же самовлюбленным, сколь бесталанным – а этим многое было сказано. И вот теперь у нее снова появился мужчина – по крайней мере, в доме. А там, глядишь, понемногу и все прочее наладится. Отвернувшись от витрины, она осмотрелась по сторонам и продолжила свой путь.

      Алина Хольмсгор с годами не утратила своего очарования; в свои восемьдесят с лишним она все еще была красива. Высокая,