Квартира № 41. Мария Свешникова

Я пододвигаю к ней тарелку супа.

      – Так чего выследил? Поделишься?

      Выследил? Делиться? Это она вообще о чем? Я наблюдаю за каплей. Мне не до слов.

      Вера пальцами проводит по моей кисти, чтобы я вернулся обратно в разговор. Я смеюсь – все это кажется мне таким наивным и глупым. Уже много лет. Скоро будет семь – как мы просто наблюдаем друг за другом.

      – Прости, я задумался.

      – На тему? – Кажется, она замечает свою оплошность и вот уже осматривает стол в поисках салфетки.

      – На тему капель спермы, стекающих по подбородку. – Мне остается лишь честность.

      – Не жизненно! Одной каплей никогда и ничего не ограничивается.

      – В старости мы будем так же умно вести себя? – интересуюсь я, как будто мне снова шестнадцать и я, накуренный, попал на «Рассекая волны» Ларса фон Триера и, не понимая трагизма происходящего, смеюсь.

      – А вдруг не будет старости? – Вера говорит это с таким страхом в голосе, что меня неприятно передергивает.

      – А что будет, если не старость? – Меня интересуют ее вариации апокалипсиса.

      – Третья мировая война. Или эпидемия. Или ее просто не будет. По воле случая.

      – Хочешь, чтобы я умер молодым?

      – Ты уже с этим опоздал. Молодость в прямом ее понимании мы оставили лет десять тому назад.

      Она смотрит на свою грудь и все же замечает траекторию движения капли. Вера взглядом обходит весь столик, тянется к салфетнице и начинает исправлять приятное для меня недоразумение. Весь парадокс в том, что, сколько бы раз я ни проносил вилку мимо рта и ни орошал джинсы томатным соусом, салфеток на столе никогда не было.

      …Нет, ну вот бывает же так? Когда надо – никогда не докричишься до официанта, чтобы тот подошел, еще упрашивать приходится. Подай, принеси. Он хоть упаковку чая или кофе купил на чаевые, что я ему оставляю? Нет, скотина, все пробухал! Я же знаю, как он на пару с барменом сливают ром и виски и после закрытия нажираются, а на деньги, вырученные с посетителей, снимают шаболд в соседнем задрипанном баре. Я же не сомневаюсь в их умении в силу возраста все опошлять и сводить к примитивным понятиям.

      – Эй, уважаемый! Кофе принеси! – кричу, не просто повышаю голос, а именно кричу я на официанта.

      – Ты что, с ума сошел? Я на минуту. У меня встреча по работе, а ты мне своей метафизикой настроение сбиваешь. Хорош уже, ладно?

      Вера уходит за другой столик. Смотрит. Молчит.

      – Марк, – подзываю я официанта грозным щелчком пальцев, – вторую чашку кофе на тот стол, счет за даму в сером платье – мне в руки. И купи уже пачку чая на те деньги, что я тебе оставляю.

      – А кофе можно?

      – А кофе нельзя!

      Вера улыбается счету, который услужливо принесли не ей. 1:0. Вот только в чью пользу, непонятно.

      Не одна… Сидит. Беседует. Поглядывает на собеседницу с умилительным презрением. Облокачивается на стеклянный стол, постоянно всматривается в часы, как будто циферблат умеет творить чудеса. Хотя вдруг умеет? Кто его, циферблат, разберет.

      Пухлая