На что похоже счастье. Дженнифер Смит

в голове тот диалог между ними, когда он несколько недель назад в шутку отправил ей письмо-анкету с вопросами о разных вещах, которые нравятся больше всего.

      «Ну уж нет, не буду я ее заполнять, – написала она в ответ. – Ни за что не поверю, что тебе позарез необходимо знать, какой сорт мороженого я больше всего люблю».

      «Еще как необходимо, – ответил Грэм. – Ты не представляешь, как много это о тебе говорит».

      «Ну-ка, ну-ка… – написала она. – Если я скажу, что люблю мороженое с орехами, значит у меня трудные времена. Если скажу, что люблю ванильное, значит я зануда…»

      «Примерно в этом духе, – ответил он. – Я лично люблю фруктовый лед. Что это обо мне говорит?»

      «Что у тебя отличный вкус, – был ее ответ. – Я тоже его люблю».

      Она подошла к нему и остановилась перед витриной с другой стороны.

      – Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила она, и он со страхом уловил в ее голосе знакомые нотки. Это был тот самый медоточивый тон, каким разговаривали многие агенты и менеджеры в Голливуде. Он криво улыбнулся ей, но ничего не сказал, и она хихикнула. У Грэма засосало под ложечкой.

      – Мне фруктовый лед, пожалуйста, – сказал он и отважился бросить взгляд в ее сторону, надеясь, что она поймет, кто перед ней.

      Но она лишь кивнула и потянулась за стаканчиком, и он понял, что этого было недостаточно. Ну разумеется, недостаточно. Он принялся лихорадочно соображать, как бы еще дать понять ей, что это он, что бы такое упомянуть из их переписки, какую понятную только им двоим шутку ввернуть, но тут за спиной у него послышался громкий стук – кто-то из фотографов задел камерой витрину, – и Грэм понял, что, наверное, сейчас не самый подходящий момент.

      – Вот увидите, вам здесь понравится, – прощебетала она, протягивая ему мороженое. – Летом у нас очень здорово.

      Тон у нее был легкомысленный и неприкрыто кокетливый, и Грэму пришлось напомнить себе, что несправедливо ожидать от нее, что она должна оказаться совершенно не такой, как все остальные девушки. Как только она поймет, кто он – кто он на самом деле, – все встанет на свои места, а до тех пор не имеет смысла удивляться тому, как она игриво перекинула волосы за спину, накладывая ему мороженое.

      – Правда? – Он положил на прилавок десятку и жестом показал, что сдачи не надо. – А есть тут у вас какое-нибудь хорошее место, где можно поужинать?

      – «Омаровая верша», – чуточку жеманно улыбнулась она. – Обожаю этот ресторан.

      Грэм кивнул.

      – Что ж, – сказал он, – в таком случае приглашаю вас туда сегодня вечером.

      – Меня? – словно не веря своим ушам, переспросила она. – Это не шутка?

      – Нет, не шутка, – подтвердил он и улыбнулся своей голливудской улыбкой, той самой, которая в прошлой жизни вовсе не была особенно неотразимой, но теперь каким-то образом обрела любопытное свойство заставлять сердца девочек-подростков таять.

      – С удовольствием! – практически взвизгнула она.

      Он кивнул, и повисла