Наполеон Великий. Том 2. Император Наполеон. Н. А. Троицкий

о благих намерениях коалиционеров освободить Францию «от цепей» Наполеона, а другие страны – «от ига» Франции, обеспечить «мир», «безопасность», «свободу», даже «счастье» европейских народов и всего «страдающего человечества»[62].

      Что касается «жажды воевать», которой был одержим Александр I, то вот поразительный факт, о котором наши историки (все – от царских до постсоветских) умалчивают: никогда, ни раньше, ни позже, царизм не был так воинствен, как в 1805–1814 гг. Считается, что «беспрецедентным уровнем военной активности, равному которому не было места за всю историю русского государства», отмечена последняя треть XVIII в., когда Россия в течение 30 лет вела 7 войн[63]. Но ведь с 1805 по 1815 г., т. е. всего за 11 лет, царизм провел 11 войн: в 1805, 1806–1807, 1812, 1813, 1814 и 1815 г. – с Францией, в 18061812 гг. – с Турцией, в 1806–1813 гг. – с Ираном, в 1807–1812 гг. с Англией, в 1808–1809 гг. – с Швецией, в 1809 г. – с Австрией (как видит читатель, ряд лет – по нескольку войн одновременно!). Даже в активе Наполеона – по убеждению большинства историков, главного агрессора того времени – войн за те же годы было меньше, чем у «миролюбивого» Александра I: всего на одну войну, но все-таки меньше.

      Воинственность Александра I дала богатые плоды. Вслед за союзным договором с Англией Россия к осени 1805 г. успела заключить такие же договоры об участии в антифранцузской коалиции с Австрией, Швецией, Турцией и Неаполитанским королевством[64]. Когда, неожиданно для Александра, застопорились его переговоры с Пруссией, он прибег к фантасмагорическим мерам воздействия на прусского короля. Все началось с того, что король Фридрих Вильгельм III на переговорах в Потсдаме с главой внешнеполитического ведомства России кн. А. Чарторыйским предпочел всего лишь «посредничество между воюющими державами». Александр I лично помчался из Петербурга в Потсдам, чтобы «образумить» короля, надеясь при этом на поддержку королевы Луизы, которая со времени их первой встречи в Мемеле летом 1802 г. нравилась Александру не меньше, чем Александр нравился ей. По инициативе Александра и по сценарию Луизы была разыграна трагикомичная сцена: в полночь с 3 на 4 ноября 1805 г. Александр, Луиза и Фридрих Вильгельм III прошли через пустынный двор Потсдамского замка в гарнизонную церковь, спустились в подземный, сырой и мрачный склеп, где была гробница с прахом Фридриха Великого (которому, кстати, Фридрих Вильгельм III приходился внучатым племянником), и там, взявшись за руки, все трое испросили у почившего благословение и поклялись друг другу в вечной дружбе. Так было скреплено согласие Фридриха Вильгельма III на «участие Пруссии в войне, которую союзники ведут против Франции»[65].

      Е. В. Тарле назвал эту клятву над гробом Фридриха Великого «нелепейшей сценой» и – не без основания: «Нелепость ее заключалась в том, что в свое время Россия воевала именно с этим Фридрихом семь лет, и то Фридрих бил русских, то русские жестоко били Фридриха, успели занять Берлин и чуть не довели короля до самоубийства»[66].

      Увы, Фридрих Вильгельм III так и не успел принять участие в военной кампании 1805 г., не угнался

62

ВПР. Сер. 1. Т. 2. С. 146–149, 368, 407, 430.

63

Золотарев В. А. и др. Во славу Отечества Российского. М., 1984. С. 23.

64

См.: ВПР. Сер. 1. Т. 2. Док-ты № 63, 89, 179, 184.

65

ВПР. Сер. 1. Т. 2. С. 617.

66

Тарле Е. В. Цит. соч. С. 185–186.