Полеты над пропастью. Марина Серова

на одном из предприятий. И, наконец, пожилой мужчина из Санкт-Петербурга. Все.

      – Хорошо. Проводите меня в номер, который занимал Прикладниковский, – попросила я.

      Валентина Геннадьевна грузно поднялась из-за стола и пошла к двери. Я последовала за ней.

      Номер, который занимал Прикладниковский, представлял собой небольшое помещение с двуспальной кроватью, двумя тумбочками, встроенным шкафом и журнальным столиком с креслом.

      – Скажите, кто сейчас остался в гостинице? – спросила я, окинув взглядом незамысловатую обстановку номера.

      – Пенсионер из Санкт-Петербурга, Всеволод Викентьевич Белоцерковский, – ответила Валентина Геннадьевна. – Он у нас останавливается уже не в первый раз. Вот его номер. – Шаповалова указала на дверь справа от номера, который занимал погибший журналист.

      – Так, а кто занимал вот этот номер? – Я попыталась толкнуть дверь номера, находящегося слева от номера погибшего журналиста.

      – Этот номер уже давно пустует, – очень поспешно проговорила Валентина Геннадьевна и начала теснить меня в сторону.

      – То есть его никто не занимал в тот день, когда произошло убийство? – уточнила я.

      – Да, да, совершенно верно, он был без постояльцев, – зачастила Шаповалова.

      Горничная Елизавета снова прошла по коридору с ведром.

      – Елизавета, что вы мотаетесь взад-вперед? – окликнула ее Шаповалова. – Займитесь уже, наконец, делом!

      Елизавета посмотрела на свою начальницу испепеляющим взглядом и молча вышла в вестибюль.

      – Валентина Геннадьевна, а Белоцерковский сейчас у себя в номере? – спросила я.

      – Сейчас узнаем. – Валентина Геннадьевна постучала в дверь.

      – Входите, открыто, – прозвучал приятный баритон.

      – Вот, Всеволод Викентьевич, это Татьяна Александровна Иванова, частный детектив, – представила меня Шаповалова, когда мы вошли в номер. – Она хочет побеседовать с вами. Если вы не возражаете, – добавила Валентина Геннадьевна.

      – Что вы, какие могут быть возражения, проходите, пожалуйста, – проговорил седовласый высокий мужчина в светлых брюках и ковбойке в мелкую клетку.

      – Присаживайтесь, Татьяна Александровна. – Белоцерковский указал на кресло рядом с небольшим столиком, больше похожим на тумбу, а сам сел на стул.

      – Вы, Всеволод Викентьевич, наверное, догадываетесь, о чем я хочу с вами поговорить? – спросила я.

      – Ох, Татьяна – ничего, что я просто по имени?

      Я согласно кивнула.

      – Так вот, я, конечно, уже старый, но тем не менее понимаю, что, если произошел столь прискорбный случай, как убийство, то речь определенно пойдет именно о нем, – сказал пенсионер.

      – Да, совершенно верно. Тем более что вы – единственный из постояльцев, который остался в гостинице.

      – Ну, а остальные разъехались, да. – Белоцерковский развел руками. – У каждого нашлись причины: то срок командировки подошел к концу, то отдых закончился. Но я вам так скажу, Татьянушка, все это отговорки.

      – То есть? Поясните, пожалуйста, –