Долина. Бернар Миньер

Ярости, волнения или страха? Понять было невозможно. Голоса пронзили лес, как копья. И в голове промелькнула мысль: «Пришел и мой черед…» Он обернулся, но ничего не увидел. Крики звучали все ближе, вот они уже за ближними деревьями и кустарником, радостные, дикие и воинственные. С бьющимся сердцем Мартен вгляделся в зеленый туннель, который чуть дальше образовывал плавный поворот, и услышал нарастающий гул. «Вертолет», – подумал он и весь подобрался, почуяв опасность. Что-то происходило, но он не понимал, что именно.

      И вдруг он их увидел. Они выскочили из-за поворота и мчались прямо на него, как отряд легкой кавалерии. Застыв на месте, он проводил глазами три квадроцикла, которые с грохотом пронеслись мимо и обдали лес дымом движков. На них сидели орущие и хохочущие подростки. Хохот и воинственные вопли быстро стихли за поворотом, остался только едкий дымок выхлопов.

      Сервас немного подождал, пока успокоится сердце. Он очень рассердился: выходит, больше нигде уже невозможно обрести покой.

      Он пошел дальше и вдруг заметил, что солнце исчезло, подлесок наполнился тенями и где-то заворчал гром. Сквозь листву проглядывало теперь низкое и мрачное небо, все в серых облаках. Приближалась гроза. Над тропой, шурша листвой, пролетали порывы холодного ветра. А еще через несколько секунд сверху упали первые крупные капли, небо разверзлось, и вниз обрушились потоки дождя. Сервас сразу промок. Внизу перед ним что-то виднелось, какое-то маленькое белое строение… Он побежал туда и очутился в крохотной часовне, готовой вот-вот обвалиться. Однако обросшая мхом крыша, похоже, могла еще укрыть от дождя. Он с разгону влетел в полумрак часовни, где воняло гнилью и мочой, и теперь смотрел на стену дождя, бушевавшего снаружи. Промокший и дрожащий, он укрылся в темноте, слушая, как барабанит дождь по дырявой крыше, которая ручьями пропускала воду и совсем не заглушала раскаты грома. Ему вдруг отчаянно захотелось закурить.

      Мартен удивился, отчего это желание не возникло раньше. Может, дело в антиникотиновом пластыре, а может, просто было некогда. Он ведь весь день пробегал. Тогда он нашарил в кармане антиникотиновую жвачку.

      Когда же в последний раз на равнине шел такой дождь? Весь Юго-Запад замучила засуха. Земля трескалась, урожай выгорал на корню, ручьи и ирригационные каналы пересохли. Минут через двадцать ливень прекратился. Сервас шагнул из своего убежища в лес, наполненный новыми запахами и прохладой, и уже собирался вернуться на стоянку, как его внимание привлекла надпись на внешней стороне одной из стен часовни.

      Назначение надписи сомнений не вызывало. Кто-то наскоро, грубо намалевал стрелу и рядом – слова «шмаль» и «кокс». Такие надписи попадались ему на глаза в Бельфонтене, одном из районов Тулузы, и в других западных пригородах. Он сфотографировал надпись и пообещал себе рассказать о ней в жандармерии: а вдруг кто-нибудь из их клиентов или торговцев наркотиками что-нибудь видел. Потом снова сел в машину и поехал в Эгвив, но меньше чем через километр затормозил и повернул