Мрачный залив. Рейчел Кейн

можно видеть, что происходит на дороге. Это лучшее, что у нас есть.

      Вождение по такой дороге требует сосредоточенности; пятна тени и света сбивают с толку еще сильнее, чем обычно, дорога поворачивает, изгибается и то сужается, то расширяется, а откосы по обеим сторонам от нее довольно крутые и высокие. На ней едва-едва могут разъехаться две машины – и то если будут ехать осторожно. Мой внедорожник кажется здесь чудовищно огромным, и я не знаю, как буду действовать, если кто-то поедет навстречу.

      Нам требуется почти час, чтобы посетить первые две точки из нашего списка. Третья кажется чуть более приветливой. Это новое здание, стоящее в стороне от дороги, почти необычно большое: в окнах двойные стеклопакеты, на крыше солнечные панели, с одной стороны от дома разбит аккуратный сад. Пригородный особняк, вынесенный в холмы, – безупречный и совершенно неуместный здесь. Несмотря на это, я чувствую приступ зависти, когда мы останавливаемся на ровно вымощенной подъездной дорожке.

      – Господи, они хоть понимают, где живут? Здесь считается роскошью даже трейлер с раздвижными стенами.

      – Этот дом явно бросает вызов всем, – отзывается Кец. – Так что, полагаю, да, они понимают. И им плевать, что думают об этом остальные. Но нам везет. Камеры.

      Она кивает в сторону камер безопасности. И она права: эти две камеры нацелены на подъездную дорожку, а значит, и на дорогу.

      – И домофон тоже с камерой, – отмечаю я, прежде чем мы выходим из машины. – Будем надеяться, они не встретят нас стволами.

      – В этих местах я не стала бы ставить на это. Иди первой, – говорит Кец с ехидной ухмылкой.

      И я иду.

      При нажатии на кнопку внутри дома раздается негромкий звонок, и настороженный женский голос спрашивает через динамик:

      – Да?

      Даже в том одном-единственном слове чувствуется напряженность. Я удостоверяюсь, что в камеру домофона меня хорошо видно.

      – Здравствуйте, меня зовут Гвен Проктор. Я расследую преступление, совершенное дальше по этой дороге, – сообщаю я ей, и это, по сути, одновременно и правда, и ложь. – Мне нужно только задать вам пару вопросов и, если возможно, взглянуть на записи ваших камер наблюдения. Это возможно, мэм?

      Следует долгое молчание, потом женщина произносит:

      – Давайте, задавайте ваши вопросы.

      Она не собирается выходить к нам. Что ж, вполне оправданно.

      – Вы не видели никаких проезжающих по дороге машин сегодня ночью? Вероятно, после полуночи, но до рассвета?

      – Нет.

      Она лжет, я это чувствую. Пытаюсь зайти с другого угла.

      – И ничего особенного не слышали?

      – Нет. О каком преступлении вообще речь?

      – Пропала женщина, – объясняю я. – Мать двух маленьких девочек. Мы просто хотим найти описание любых машин, которые проезжали по дороге, вот и все. – Я играю наугад. Что-то в том, как она спрашивала меня о совершенном преступлении, внушило мне мысль, что она беспокоится – вдруг мы здесь ради… чего-то другого. – Бизнес Бельденов не имеет к этому никакого