Три грани мизерикорда. Даниэль Дакар

и злополучная роба чуть не упала на пол. Они потешно смотрелись рядом – природная Ставрина и Ставрина приёмная. Кудель и веретено. Не слишком высокая, ширококостная, полногрудая и крутобёдрая, Марфа являла собой ярчайший образчик закатских представлений о женской красоте. По сравнению с ней Агата действительно выглядела тощей.

      Наращивать мышечные объёмы она совершенно не собиралась, но как-то бороться с силой тяжести было надо. Поэтому поддержанные соответствующими препаратами, но всё равно отнимающие уйму времени и сил упражнения были направлены на оптимизацию уже имеющихся мышц. В конце концов, занятия на тренажерах и многие часы, посвященные плаванию в бассейне с очень солёной водой, дали нужный результат. И сейчас самой себе уроженка Волги напоминала витой, до удара кажущийся легким, хлыст.

      А поначалу-то даже спать в экзаче[1] пришлось. И привыкать не только к силе тяжести, но и к людям, выросшим на Закате и разительно отличавшимся от большинства встреченных ею раньше. Чего стоил только разговор с приёмной теткой, состоявшийся на пятый день по прибытии!

      …Сумерки скребутся в окно. Они с радостью проникли бы внутрь, но тёплый золотистый свет нескольких ламп надежно держит оборону. Сумерки раззадорены, они предпринимают всё новые и новые попытки… тщетно. Всё, что остаётся обиженным сумеркам – это прильнуть к стеклу и попробовать подслушать разговор.

      – Ты, наверное, пытаешься сообразить, что мне здесь понадобилось, – говорит старшая из женщин. Она сидит в кресле, положив уставшие за день ноги на пуфик, и несколько скептически разглядывает младшую, лежащую на высокой широкой кровати.

      Та дышит медленно, с трудом, как будто силой заставляет себя проталкивать воздух в непослушные лёгкие. Силуэт странно массивен по сравнению с лежащей на жёсткой подушке головой. Губы кривятся в вызывающей усмешке:

      – Поглядеть на неблагодарную засранку?

      – Вот, значит, как ты о себе думаешь? – приподнимает старшая густую бровь, которой давненько (а может, и вовсе никогда) не касался пинцет. – Интересно. Не льсти себе, Агафья, до неблагодарной засранки тебе семь вёрст, и все буераками.

      – А разве быть неблагодарной засранкой лестно? – поименованная Агафьей младшая удивлена, причем так, что даже дыхание учащается. Правда, не сильно.

      – Ох, девонька! – старшая насмешливо улыбается, в голосе звучат покровительственные нотки. – Быть неблагодарной засранкой надо уметь. Вынуждена тебя разочаровать: вряд ли ты когда-нибудь постигнешь это высокое искусство. Кстати, именно поэтому маловероятно, что ты выбьешься в Матери, даже если очень захочешь. А ты ведь не хочешь?

      – Не хочу.

      Младшая отвечает быстро, уверенно, не задумываясь. Должно быть, позиция по этому вопросу определена ею давно. И сумерки склонны согласиться, быть Матерью Семьи в матриархальном обществе – та еще морока.

      – Вот именно, не хочешь. А чего ты хочешь? Причем настолько сильно, что готова рискнуть

1

Просторечное название экзоскелета. – Здесь и далее примечания автора.