Истории Эписа. Некромант. Софья Эл

среди некромантов. Дальше – дело техники. Вылазки некромантов, жалобы людей на «темные дела». Вот в один из таких допросов мне и описали тебя, – Крейн вздохнул, замолкая.

      – Некромант… – начала было я, но Эрик перебил.

      – …не может иметь семьи, – Крейн провел рукой по доскам и продолжил, – Воин, выбирающий между защитой общины или своего ребенка – плохой воин, – подняв с пола осколок, произнес Эрик, – это сказал мне Старейший в первую же нашу встречу. Поэтому я не задавал ему вопросов о тебе. Никому из них. Поэтому ни слова не сказал при Лео. Но ты же понимаешь, что настанет день, когда они все узнают? – Крейн натирал осколок пальцами, полируя зеркальную поверхность, а я, как загипнотизированная, не могла отвести взгляд.

      День, которого я боялась и оттягивала как могла. Что сделает община, когда поймет, что у меня есть сын? Безмолвную это не смутило, и я прошла инициацию, хотя и рисковала жизнью. Им же просто и в голову не пришло, что Рабос, прошедший войну, мог иметь детей.

      – Макс нулевой, Эрик. Рабос без энергетического резерва. Дом убьет его. Как еще я могла защитить своего сына? – проговорила я, отчеканивая каждое слово.

      – Например, воспитывать его, как любая нормальная мать, Вел. Воином его и без нас сделают окружающие. Ты – Воин, Вел. С очень слабым энергетическим резервом – но ты выросла в Доме и стала настоящим бойцом. Ты, да не сожрет твою душу Безмолвная, была на Бесконечной войне. Смотрела в глаза Чудовищу и выбралась живой! Почему тогда именно ты так не веришь в него? – Крейн повернулся и вопросительно посмотрел на меня.

      – Я верю в него больше, чем ты думаешь, Эрик! Поэтому знаю, что то, что убивает остальных, станет его спасением. И если для защиты необходимо отказаться от ребенка – то именно это и должна сделать мать, Крейн. Он мой сын! – голос сорвался на крик.

      Крейн снова вздохнул. Не знаю, что он так старательно пытался высмотреть в моих глазах, но судя по тому, как разочарованно отвел взгляд – не нашел. А я снова почувствовала, как накатило облегчение. Всегда тяжело, когда он словно пронзает глазами, заглядывая в самую душу.

      – Как и мой, Вел.

      Нервно дернувшись, я отвернулась к окну. Все время в подземельях гнала от себя мысли о том, что на другой стороне оставила не только сына. Я сосредоточилась на Максе и старалась не думать больше ни о ком. Долгое время Крейн был моим хорошим другом. Мы сами все испортили.

      – Тогда кому, как не тебе, понять меня, Эрик? Ты бы не сделал для него того же? Ты, – ткнула пальцем в мужа, – отказавшийся от всего ради него, от семьи, от денег и наследства, – прошипела я, – еще тогда, когда Макс даже не родился.

      – Он – моя семья, – Эрик поднялся, – вы оба были семьей. И плевал я на его энергетический резерв, на твое происхождение и на то, что так неправильно. Я готов был отдать жизнь за вас обоих, Вел. А теперь что? Если раньше моему сыну грозила опасность из-за того, что он – Рабос, то теперь его пропавшая на пять лет мать стала некромантом, – голос мужчины перешел на рык,