Как Петр Егорович бежал до берегов Коста-Рики. Сергей Семенович Монастырский

p>

      Бежал и бежал. Он бы добежал и до берегов Коста-Рики, если бы знал, где это находится. Но бежать ему нравилось, и главное, – чтобы было далеко.

      Сначала, как он говорил сам, он задрав штаны, бежал за комсомолом.

      Надо, сказать, что он был очень начитанным человеком. До самой старости. Очень нравилось ему это дело. Потому, к месту и не к месту цитировал он что-нибудь из классики.

      Но в комсомоле он, никуда не добежал. Из комсомола Петра выперли. За пьянку на рабочем месте. Такие пьянки были делом обычным, пока на ту беду в комитет комсомола завода, где он был комсоргом, пришла, без предупреждения комиссия из райкома.

      На столе естественно, бутылки, закуски, румяные комсомолки с вываливающимися грудями из расстегнутых декольте…

      Комиссии бы присоединиться! Но нет – выгнали.

      После этого молодой еще Петр Егорович нашел себе место на стройке коммунизма. Ну, тогда в газетах это так называлось. В городе начали строить огромное научно-производственное объединение. На пустом месте, где предполагалось, будет не только объединение, но и целый новый город с европейскими кварталами, жилыми и нежилыми.

      Требовались энтузиасты. Петр был энтузиаст. Но опять не добежал даже до должности заместителя главного инженера. Не успел. Грянула перестройка.

      Объединение оказалось никому не нужным. Петр Егорович потом, выпив, выдавал тайну – не нужным, потому что, то, что здесь собирались делать, на западе выпускали уже лет двадцать. В десять раз дешевле. И лучше. Построенные здания мигом разбазарили под разные частные предприятия, и Петр только успел вскочить в одно из них – ремонтную мастерскую механизированной колонны.

      Здесь он бежать начал медленнее и добежал только до начальника мастерской.

      Жизнь его опередила, молодые и резвые занимали все свободные места, а он не то что плелся, но как-то оказался в конце колонны и не быстро, а так естественно, шел к одной, последней своей цели.

      Какой? К пенсии.

      Впрочем, он привык, что не достигал поставленной цели. Но его занимал и удовлетворял сам процесс.

      – Это как в сексе, – подвыпив, объяснял он своим друзьям, – чтобы достичь цели, надо подмазывать, подлизываться, букетами надо одаривать. И вот оказался с ней в постели, и что?! Один час и все дела?! Нет, процесс интереснее!

      – А ты, Петя, – советовали ему веселые друзья, – как только баба разрешит – и в постель, разворачивайся, открывай дверь и уходи!

      Но все это в прошлом. Какие бабы! Был он уже обременен небольшой семьей, состоящей из веселой и такой же любившей немного выпить жены Натальи Владимировны, взрослого сына с его женой, и маленькой внучки Оленьки, вокруг которой и кружилась теперь его жизнь.

      Жили они все вместе в тесной хрущевской, правда трехкомнатной квартире на окраине города среди одинаковых старых пятиэтажек, и еще на окраине этого спального района имели – дачку – ну, как и было положено в те времена – четыре сотки и маленький домик из дощечек – курятник, как их тогда называли.

      Вся дача, благодаря усилиям Петра Егоровича, была посвящена внучке – качели, горки, даже домик для кукол…

      – А где мне морковку сажать?! – кричала Наталья Владимировна.

      – За забором! – огрызался Петр Егорович, но место не уступал.

      На даче, и зимой, несмотря на стенания жены, он с Оленькой мастерил игрушки. Конечно, можно купить их в магазине, но самим делать интереснее.

      – Как-то зимой, он спустил внучку одну с крутой горки, санки влетели в дерево, и на опухшее от удара лицо Оленьки невозможно было смотреть.