Сыны Перуна. Сергей Жоголь

оставим жизнь вам и вашим

      семьям. Передайте другим вождям, что если вы отдадите сейчас все меха, которые спрятали в своем деревянном укреплении, все серебро, которое у вас есть, великий хан уведет своих храбрецов из ваших земель.

      – Видать, кто-то сболтнул им про меха и серебро, – шепнул в недоумении Богутич Неклюду. – Отколь прознали-то?

      Толмай продолжал, упиваясь своим красноречием.

      – Через год хан придет со своими воинами, и вы уплатите дань от каждого дома мехами, медом, и другим товаром, и так будет всегда. Хан милостив и не станет мстить за своих погибших воинов, но впредь он будет брать в свое войско воинов от славян по одному от десяти домов.

      – Ишь ты, милостивый какой, смог бы нас побить, наверное, всех бы побил или в колодки засадил, – снова прошептал Богутич так, чтобы его слышал только Неклюд. Он понимал большинство слов хазарина без переводчика.

      Сар-Авчи внимательно наблюдал за притихшими славянскими послами. Но те затаились и не отвечали ничего, правда, от взора хана не ускользнуло то, что один из радимичей несколько раз что-то прошептал своему товарищу.

      – Этот понимает нашу речь, – подумал хан.

      – Ступайте к своим и передайте, что если завтра, до захода солнца, ваш главный воевода и другие вожди не придут к нашим шатрам и не преклонят колени перед мы вырежем вас всех, как овец, и сравняем все ваши села с землей.

      После этих слов Неклюд с Богутичем вышли из шатра и направились с тяжелыми сердцами к детинцу, где их с нетерпением ждали остатки славянского воинства.

      Проводив славянских послов, Сар-Авчи отдал приказ своим командирам готовиться к бою, если противник не примет его условий. Больше откладывать штурм было нельзя. Сар-Авчи Хан взмахнул рукой, отпуская своих верных командиров, но не успели они встать, как в шатер влетел запыленный хазарский воин и, упав на колени и склонив голову до земли, прокричал.

      – Прости, мой господин, дурная весть. Русы, большая рать, добычу твою, что отправил, взяли, воев побили, сюда идут.

      Все вокруг повскакивали со своих мест. Лицо Сар-Авчи было похоже на камень.

      10

      В землянке было сыро и попахивало плесенью и смолой. Закрепленный прямо на стене светильник, изредка потрескивая, мерцал слабым огоньком, освещая тесное помещение, и немного дымил. Но этот дым был не так страшен и силен, как тот, который проникал в землянку через приоткрытую дверь. Запах гари перебивал запахи плесени, сосновой смолы и все остальные. Там, внизу, за стенами детинца, продолжали дымить постройки, когда-то являвшиеся домами мирного пореченского люда, и поэтому это был не просто запах гари, это был горький запах поражения, нагнетавший отчаяние и тоску. Когда-то давным-давно срубленные бревна, служившие сейчас стенами и потолочным настилом примитивного жилища, почернели от старости и местами стали превращаться в труху.

      – Поменять бы сены-то, а то никуда не годные стали, – поймал себя на слове