Иметь и не потерять. Лев Трутнев

поглубже, где вода поднялась до самого верха Митькиных сапог, и он остановился, хотя и сыграли в первый момент мысли о том, что вода не очень холодная и можно дальше преследовать желанную до зубовного скрежета добычу, но мысль о том, что на метровой глубине точно ударить острогой вряд ли удастся, остановила его. «И как она меня чувствует? – терялся в предположениях Митька. – Не то по воде что-то передается, не то видит? Жалко, что не смог добыть такую махину. В ней, поди, весу больше пуда будет. Кому скажи – не поверят…» Митька как-то сник, почти с безразличием оглядел разводья воды между камышами, определяя свое местонахождение, и отметил с легкой тревогой, что мог уйти за огромной щукой невесть куда и заблудиться в этом безбрежном кружеве зарослей. И почти сразу же уловил и дуновение легкого ветра, и частые всплески нерестящихся щук и с твердой решительностью двинулся к заветному плесу. Азарт охоты у него прошел, и Митька без пыла и дрожи в напряженном теле кидал и кидал острогу в потерявших осторожность рыб, почти машинально отмечая – сколько их добыто, да время от времени возвращаясь к заветному садку, чтобы облегчить заветный мешок. Немало и покалеченных щук ушло от него, срываясь с остроги из-за неточного удара – вода на мелководьях хотя и была неглубокой, а все же искажала поле зрения, и трудно было избежать ошибок. Митька сожалел об этом, понимая, что раненая рыба все равно пропадет, и мельком прикидывал – сколько таких щук погибнет вообще, если даже он, опытный в этом деле, упускает подранков, а немало и начинающих любителей рыбы лазят на мелководьях по всему приозерью.

      До него долетали далекие выстрелы откуда-то со стороны небольшой деревни у озера, но он не тревожился, зная, что это местные браконьеры стреляют из ружей нерестившуюся рыбу вблизи берега. Рискуют, да разве что-то остановит человека в угарном азарте, тем более, когда он подогревается мыслями о вкусной еде? «Шальные, ребята живут в том Прибрежном, – с искоркой не то одобрения, не то зависти подумал Митька, продолжая свое дело, – да куда им до меня. Два-три раза стрельнут – и во дворы, чтоб успеть скрыться. Канонаду надо устраивать, чтобы добыть столько же. А с ружьем не больно разойдешься – инспектора быстро возьмут за жабры…» – Он самодовольно улыбнулся, накалывая на острогу очередную рыбину.

      Прошло немало времени. Холодком потянуло. Потускнело, а потом и вовсе исчезло солнце. Стал усиливаться ветер, зарябил вначале воду на закрытых плесах, потом настойчиво и грубо закачал камышовые метелки, почти обтрепывая их. Но Митька, разогретый в нелегких движениях по мелководью, не ощутил этого и продолжал острожить все еще нерестящихся щук. Он улавливал и рокот мотоциклетных моторов на берегу, и какие-то гудки, но не тревожился, хотя и знал, что это инспектора дефилируют на мототехнике вдоль озера, надеясь кого-нибудь захомутать. Но какой глупец выйдет из камышей, слыша их? Разве что по пьянке…

      А ветер все усиливался и усиливался. Теперь он уже не качал, а с яростью лохматил тростники,