Красивая как ночь. Лиз Карлайл

вернулась из-за границы, жизнь в Лондоне была невероятно скучна. Кроме того, дальнейшее бездействие самым плачевным образом скажется на ее материальном состоянии. Ей необходимо получить это место, и не только ради денег. У ее няни преклонного возраста плохо со здоровьем, и она должна оставаться в Англии. Но более всего Хелен нужна захватывающая работа, ибо, пытаясь заниматься чем-либо другим, она поняла, что не может быть счастлива без любимого дела.

      А рассердив не столь просвещенного стряпчего лорда Трейхерна, она, естественно, не получит это место. Ее ведь готовили учить детей, а не напыщенных стариков, напомнила себе Хелен. Оценив ситуацию, она взмахнула рукой в изящной перчатке и наградила Брайтсмита самой очаровательной из своих улыбок. А от такого взгляда может растаять сердце даже суровейшего мужчины. Она видела, как часто ее покойная мать использовала этот прием – и довольно безжалостно.

      – Дорогой мистер Брайтсмит, я абсолютно уверена, что способна помочь его светлости. Прошу вас, будьте настолько любезны и сообщите мне что-либо об этом ребенке. Человек с вашим опытом может оказать неоценимую помощь в такой непростой ситуации.

      Стряпчий явно смягчился и, порывшись в бумагах, вытащил большой лист.

      – Итак, Ариане шесть лет. Она живет в Глостершире с вдовствующим отцом, лордом Трейхерном, который поручил мне найти… специального учителя. Очень квалифицированного, имеющего опыт работы с подобными детьми. Боюсь, мисс де Северз, что больше мне ничего не известно.

      – А по поводу расстройств у ребенка?

      – Расстройств? – Брайтсмит растерянно посмотрел на нее. – Ребенок не говорит! Она немая!

      От раздражения Хелен опять забыла жеманно улыбнуться.

      – Немая? – лукаво спросила она. – Вы имеете в виду, что она не может говорить, сэр? Или не хочет говорить?

      – Неужели, мисс де Северз, тут есть разница, которой я не улавливаю? – слегка занервничал старик. – По-моему, все просто – ребенок не может говорить.

      Разница была, и довольно существенная, однако Хелен не собиралась утруждать себя разъяснениями и метать бисер перед свиньями. Она просто откинулась на спинку стула и только в этот момент почувствовала, как напряженна ее поза.

      – Понятно. И ребенок никогда не говорил? Даже совсем малышкой?

      – О, да! Именно так. Младенцем девочка начала что-то лопотать, но теперь, похоже, у нее совсем не получается.

      – А! Я изучала несколько подобных случаев.

      – Правда? – Казалось, на миг она даже выросла в глазах стряпчего, затем, будто вспомнив, что перед ним лишь женщина, он посуровел. – Ребенок выглядит вполне здоровым. Я сам видел ее. Хотя взгляд у нее… какой-то дикий.

      – Вправе ли вы сказать мне, что с ней случилось, мистер Брайтсмит? – довольно резко спросила Хелен, но, заметив его надменный взгляд, тут же почтительно опустила глаза. – Видите ли, сэр, я ведь не смогу помочь девочке, не имея представления об обстоятельствах ее жизни.

      – Обстоятельствах?

      – Да. Я приглашена