Пиранья. Белая гвардия. Александр Бушков

с голода все же не умирают, никаким массовым протестом и не пахнет. Именно в таких условиях кто-то может решить, что настало его время. Ему кажется, что управлять страной в таких условиях довольно просто: нет серьезных проблем и трудностей, которые пришлось бы преодолевать, нет бунтов, сильной инфляции, экономика более-менее стабильна… Понимаете? Именно во времена относительного благоденствия…

      – Кажется, понимаю, – сказал Мазур.

      – А вдобавок эти дурацкие покушения. Либо и в самом деле пошли косяком фанатики-одиночки – чего не наблюдалось долгие годы, – либо… – казалось, он набирается храбрости, чтобы продолжать: – Либо работает какая-то новая, неизвестная, чертовски опытная сила, с которой мы прежде не сталкивались. Потому что раньше она не участвовала в игре. Она наподобие этого вашего… медведя.

      – Но зачем ей это? – спросил Мазур опять-таки с искренним недоумением. – Зачем?

      – Не знаю, – признался полковник. – Не могу понять, как ни ломаю голову. Но это неспроста. Это не демонстрация силы, не предупреждение. Когда таким вот образом предупреждают, очень быстро дают понять обходными путями, чего именно хотят. Ничего подобного за два месяца не случилось. Никто не взял на себя ответственность. Никто за пределами страны – я особо интересовался – не поднял газетной шумихи о якобы растущем народном сопротивлении. И все равно два месяца творится черт знает что…

      – Вот в чем в чем, а в разгадывании подобных загадок я вам ничем не могу помочь, – сказал Мазур. – Совершенно не моя область.

      – Я понимаю. Я и не жду, что вы посоветуете нечто дельное… Просто хотелось хоть с кем-то поговорить откровенно. С местными я себе этого не могу позволить. А вы, во-первых, иностранец, во-вторых, не менее моего заинтересованы в том, чтобы с президентом ничего не случилось. То есть лично вы, будем говорить откровенно, ни в чем, собственно, не заинтересованы, но вы человек военный, у вас строгий приказ…

      – Совершенно верно, – сказал Мазур.

      – А я-то заинтересован лично. Это моя страна и мой президент.

      «И твой страховой полис от всяческих неприятностей», – подумал Мазур. В уютных местечках, подобных этому, в случае свержения или насильственной смерти диктатора кандидат в покойники номер два – непременно начальник тайной полиции. Даже если он сам оказывается припутан к заговору, от него стараются побыстрее избавиться, чтобы поставить стопроцентно своего человека. У полковника, по точным сведениям, тоже кое-что припрятано на старость в европейских закромах – конечно, гораздо меньше, чем у Отца Нации, Мтанга человек умный, хапает по чину и не зарывается. Вот только до Европы еще нужно добраться, а это не всегда и получается…

      – Могу вас заверить, полковник, что в вашем бунгало нет записывающих устройств, – сказал вдруг Мтанга. – На всякий случай я распорядился проверить еще раз, пока вы отсутствовали…

      Мазур глянул на него вопросительно. Сразу и не сообразить, к чему такие реплики.

      – Я полагаю, вы не боитесь провокаций с моей стороны? – продолжал Мтанга. – Мне совершенно