Фаетон. Книга 6. Цепная реакция. V. Speys

едние выходные не плохо бы.

      – Самый раз. И тетя Эльза у тебя как раз кстати! – подзадоривала ее Анна.

      – Димка так привязался к ней. Так сдружился. Я после декретного, ну помнишь в прошлом году, намучилась с этими экстернумскими экзаменами.

      – Ну, ведь тебя же восстановили в твоей же группе. Все– таки жена героя России.

      – Да ладно тебе. Только бессонными ночами дались мне эти экзамены.

      – Ну, так что?

      – А, давай. Завтра суббота. Двинем в Переделкино. Переночуем там и на рассвете за грибами. Жду тебя завтра. Заезжай и сразу на электричку.

      – Окей.

      Аня, закончив разговор, прошла в кухню, где малыш уплетал кашку. Тетушка Эльза самозабвенно кормила младенца из маленькой кастрюльки. Малыш с удовольствием тянулся ручонками к этой кастрюльке, пытаясь ухватить за ее край. И когда ему это удавалось, он изо всех сил тянул ее на себя. Если бы на столе стояла тарелка, то уже б давно она была бы перевернута, а с кастрюльки кормление превращалось в приятное занятие. Тетушка Эльза держала ее крепко за рукоятку одной рукой, а второй кормила из ложечки. А когда малыш пачкался кашкой, оставляла кастрюльку и тщательно вытирала его щечки чистой салфеткой. Тетушка Эльза была в клеенчатом переднике. Сидела за кухонным столом и вытирала щечки малыша как раз за этим занятием и застала ее Аня.

      – Эльза Эдуардовна, я завтра уеду с Анной Собиновой за грибами в Переделкино и буду в воскресенье вечером.

      – Ох, милая девочка, как бы я хотела поехать с вами, но малыш важнее.

      – Я так вам благодарна за все, что вы для меня делаете.

      – Ну, что ты. Мои внуки давно уже выросли, а опыт вещь бесценная. Вот почему он у тебя не хотел есть манную кашку, например, у меня ест так, что я даже боюсь перекормить, а?

      – Ну, конечно же, вы знаете какой-то секрет? – стараясь придать разговору больше тепла, говорила Аня.

      – Конечно, знаю. И он заключается в том, что я утром, чуть свет, бегу на базар. Там я познакомилась с хозяйкой, у которой есть козы, и покупаю свежее козье молочко. От этого то сладчайшего на вкус молочка, вырастают настоящие русские богатыри.

      – Я так вам благодарна, тетушка!

      – Ты мне как дочка стала. Ведь мы с тобой можно сказать потеряли близких. У тебя умерла мама, у меня уехали дети. И я, и ты мы практически одиноки, а вот он наше спасение. – Эльза Эдуардовна указала глазами, полными нежной любви, на Димку.

      – Да тетушка Эльза, мне ведь никогда даже Леню проведать в реабилитационном центре. Так только перезваниваемся по мобильному.

      – А что он, как он там?!

      – Ему пообещали отпуск, аж в конце апреля. Как раз на день рождения Димочки. Крестный папа Гаринов Алексей Алексеевич обещал тоже прилететь.

      – Да, я помню, как мы крестили Димочку с ним в нашей церквушку у реабилитационного центра. Такой статный и красивый мужчина. Эх, была бы я помоложе.

      – Да он ведь одинок. Когда погиб его сын, жена не смогла пережить смерть сына. Умерла спустя полгода.

      – Так он так и не женился? – с удвоенным любопытством спросила Эльза Эдуардовна.

      – Да, одинок, – вздохнув сказала Аня.

      – Ну, если у меня не будет неотложных дел, то и я буду на дне рождении Димочки. Вот тогда мы ему тут все вместе подберем невесту, будь уверена.

      – Э– Э– мля– мм, – пролепетал малыш, измазывая ручкой полной кашицы свой рот и щечки.

      – Ох, ты мой маленький! – причитая, Эльза Эдуардовна чистой салфеткой быстро вытерла кашку…

      Субботнее утро выдалось теплым и солнечным. Аня, потягиваясь в постели, с наслаждением, предаваясь лени и бездействию, не торопилась вставать. В дверь неожиданно позвонили. Эльза Эдуардовна, шаркая комнатными тапочками, поспешила открыть дверь. Вскоре из коридора послышался голос Собиновой: – Здравствуйте, Эльза Эдуардовна. Аня еще спит? – звонкий ее голос с веселыми нотками говорил о том, что Аниной лени в постели пришел конец. И она быстро всунула ноги в тапочки, поспешила навстречу к подруге, на ходу застегивая розовый махровый халат.

      – Привет, Собинова. Каким ветром в такую-то рань?

      – Какая рань? Уже десять часов, – и, спохватившись, что она не у себя дома, и не вычитывает своего Петю, продолжала, – Ну, извини меня, пожалуйста. Заскучала я вот и не выдержала долго, кстати, такси уже ждет. Так что одевайся и в путь.

      – Мы же, как все нормальные люди договаривались, что поедем на электричке.

      – Да, но, я что– то уж давно отвыкла от электричек.

      – Ты знаешь, я наверно то же. Ты меня подожди, вон там за журнальным столиком, я скоро. В душ сбегаю и поедем. А такси не смоется?

      – Да ты что? Где он найдет столько бобла? За целый день не наездит столько, сколько я ему пообещала, – имитируя жаргон бывалой в переделках женщины, отвечала Собинова. Аня удивленно посмотрела на нее, подумав, ″ Что может сотворить с женщиной вынужденное одиночество? ″.

      Собинова имела в своем распоряжении все. Деньги, служебную