Переменчивая неизбежность. Поэма. Олег Иванов

v>

      Просят гармонией сердце занять.

      Носят иронию, чтобы прожить.

      Бродит дорога сама по себе,

      Там, где навеки раскинулся лес.

      Бурый медведь настигает обед,

      Месяц бессовестный в тучи залез.

      Держат бутоны душистых шмелей,

      Солнце печёт кружевные блины.

      Бликами рожь озаряя с полей,

      Льются тропиночки разной длины.

      Настежь раскрыты объятья, как сны.

      Что-то неловкое в таинстве глаз.

      Сердце начнёт безысходностью ныть.

      Что-то по-новой случится у нас.

      Двигатель серых растянутых масс

      Тянет стремленья со скоростью драм.

      Вялый оттенок ненастья угас.

      Ходит старуха-печаль по дворам.

      Бродит раздолье по жёлтым кругам.

      Солнце взывает прочувствовать миг.

      Плачет в всемирной тоске хулиган.

      Скоро помрёт заурядный старик.

      Хочет затменье обуглить свечу.

      Снова печальные тучки плывут.

      «Я к тебе даже и не полечу!» —

      Молвит признанье знакомый маршрут.

      Ляжет на дно обещания суть.

      Смотрит везде беспощадная ночь.

      Не захочу я в глазах утонуть.

      И кулаком чьи-то мысли толочь.

      Шум объявлений рычит не для всех.

      Шорох сомнений – скрипучий мешок.

      Слышащих утро, встающих на смех

      Не так-то просто повергнуть в ожог.

      Полка ошибок – весомый наш груз

      Копится книгами в памяти век.

      Чтобы открыть благонравия шлюз,

      Чтобы несчастен не стал человек.

      Глава 2 «На глубине души»

      Тьма пуховая по небу плывёт

      Земли лежат марсианскою ржавчиной.

      Чувство вины, беспорядок и гнёт.

      Силы душевные напрочь истрачены.

      Пахнет нарезанной свежей травой.

      Небо простреляно льдинами пуль.

      Сложно когда-то остаться собой.

      Тьмой беспощадно взрывается пульс.

      Тянет уныние каждый висок

      Дёргает мысли потухшие глаз.

      Бурей усталость, как влажный песок

      Сыпется всюду нарочно на нас.

      Сладко забвенье уносится вдаль.

      Ломит тревога, как пасмурный тлен.

      Миг равнодушия снова так жаль.

      Не примирит нескончаемый плен.

      Бьётся сознание в клетке главы.

      Строится безоговорочный план.

      Где-то протяжно, задумчиво выть,

      Переключиться на нужный канал.

      Дни безысходности гасят напор

      Самоотверженных, праведных сил.

      Хочется снова забраться на борт

      И ни о чём никогда не просить.

      Сердце стучит, как плохой метроном.

      Струнами нервы опять дребезжат.

      В горле застыл омерзительный ком.

      Дух обездолен и будто зажат.

      Перевороты, измены судьбы

      Распространили колючую тьму.

      Мысли кусают свои же плоды.

      И заставляют побыть одному.

      Тон изоляций не дарит покой,

      Лишь ожидание гложет, трясёт.

      Машет прощание влажной рукой,

      Словно с собой завещанье несёт.

      Глава 3 «На перекрёстке путей и дорог»

      Мысли разъехались, как поезда.

      Путь одноликим молчаньем мычит.

      Хочется бросить, уйти, опоздать!

      Пусть себе дальше отчаянно мчит.

      Тело болит, кровоточит душа.

      День ото дня истязает их мир.

      Не перестанет огнём иссушать

      Цепь многоточия злой командир.

      Сонных иллюзий торжественный ком

      Катится и разминает, скользя.

      Больше не нужно страдать ни о ком.

      Есть только путь и едина стезя.

      Но остановки нас тянут назад,

      Силы воруя и нагло смеясь.

      Вечно идёт, торжествуя, парад.

      Твёрдо ступает в упрямую грязь.

      Грязь повреждённой морали вопит

      И проникает