В волчьей шкуре. Сергей Зверев

что-то хочет сказать ему на ухо.

      – Да, – шагнул к нему старший лейтенант.

      – У тебя случайно с собой нет сберегательной книжки?

      – В чемодане. Он здесь, в каптерке.

      Майор посмотрел на часы:

      – Торопись, а то скоро подъем роты, – и быстро пошел к выходу из модуля.

* * *

      – Так, так. – Хирург, внимательно осматривая левую бровь Федора, произнес: – Нужен глубокий разрез, и желательно, чтобы быстро затянулось, а то пыль, мусор.

      – А что, спрятать рубец от пыли нельзя? – спросил особист.

      – Будет мешать заживлению, может оставить после себя какие-то изменения. Шов один, и если судить по снимку, то рана получена недавно. Такое впечатление, что он был ранен осколком камня или снаряда. Осколок прошел сверху вниз.

      – Ножом, – поправил хирурга майор. – Ладно, Петя, времени у нас нет.

      Федор думал, что будет больно, но оказалось не так. Только почувствовал на верхней скуле прикосновение холодной, мокрой салфетки и от нее резкий запах спирта.

      Но вот когда капитан начал накладывать на брови шов, проткнув кожу иголкой, то непроизвольно ойкнул.

      Все. Ан нет, теперь хирург пальцами оттянул веко Федора, и он этим глазом на мгновение увидел его прокуренные усы, и в нос ударил резкий запах спирта, и с испугом подумал: только бы хирург не разрезал его.

      – Все, старший лейтенант. Теперь так, бровь не трогать, а вообще глаз не трогать. Товарищ майор, вы хоть что говорите, но на улицу ему желательно без повязки не выходить в течение двух часов, пока не затянется рана.

      – Ладно, – услышал старший лейтенант голос особиста. – Вы теперь ему там на шее что нужно сделайте и на ухе.

      На шее Федора хирург сделал несколько ожогов с помощью раскаленного кончика пинцета. Чем-то их смазал и, не задавая особисту вопросов, заклеил их лейкопластырем.

      – А вот на подбородке у него тоже есть ссадина, – рассматривая фотографию человека, в которого должен превратиться Федор, сказал хирург.

      – Где? – с удивлением взглянув на фотографию, спросил майор.

      – Вот, посмотрите сюда. Это, скорее всего, травма, полученная им в детстве.

      И тут же Федор почувствовал, как что-то твердое и горячее прикоснулось к его подбородку, но двинуть головой, сильно зажатой в ладонях Федорцова, он так и не смог.

      – Ууу-у, – со стоном промычал он. И только после того, когда почувствовал, что его голову отпустили, с негодованием посмотрел на хирурга и спросил: – Зачем так долго держали?

      – Рубец нужен. Сами понимаете, искусство требует жертв.

      – Все, закончили? – спросил у хирурга особист.

      – Вроде да, теперь похожи, как близнецы.

      – Как близнецы? – рявкнул майор. – Капитан, насколько я знаю, и у близнецов есть в чем-то разница, а здесь она не нужна, понимаешь.

      Капитан еще раз взял фотографию и начал внимательно рассматривать то ее, то лицо Федора.

      – Так, так, – глубоко вздохнул он. – Вроде все перенес. Так, так. Здесь рубец, здесь тоже, тут рубец, здесь ожог, тут родинка, – и ткнув под