Бабочки Креза. Камень богини любви (сборник). Елена Арсеньева

протесты, я поняла, что мне этого точно не надо.

      От ее жизнеутверждающих слов Алёна чувствовала, что порция позитива ей потребуется побольше, чем планировалось сначала. Придется купить и Гавальду, и Борхеса, а также прихватить какой-нибудь красивый альбом. Желательно о мифологии в искусстве – именно такие картины всегда невероятно повышали Алёне настроение.

      Она с усилием улыбнулась, ощущая себя невероятной уродиной.

      – А знаете, – проговорила дама задумчиво, меряя ее пристальным взором, – я вообще-то чушь спорола. Как ни странно, стрижка вам идет. И не пойму, в чем дело. То ли у вас такой тип лица, которому все идет, то ли в самом деле Сева гениален.

      – Это у вас такой тип лица, которому все идет, – усмехнулась Алёна. – Так что вы вполне могли остаться и обрить голову.

      Дама была красивая, слов нет. Но бестактностей Алёна терпеть не могла!

      У дамы возмущенно раздулись ноздри, но тут же она усмехнулась:

      – Один – один! Извините, я ляпнула не подумав.

      – И вы меня извините, – прочувствованно сказала Алёна, но не став уточнять, что сама-то она ляпнула подумав.

      В ту минуту позади них послышался резкий звук распахнувшейся двери, а потом всполошенный голос:

      – Наталья Михайловна!

      Дама обернулась.

      С крыльца слетел Сева. Чуть не упал, поскользнувшись платформами на обледенелой дорожке, смешно вильнул своими худыми ногами, обтянутыми чрезмерно узкими брюками.

      – Наталья Михайловна, сейчас позвонила клиентка, которая должна была прийти через час. У нее проблемы – срочно надо собаку в ветеринарную клинику везти, она просто рыдала оттого, что вынуждена пропустить свое время, но, во всяком случае, через час я вполне могу заняться вашими волосами. Может быть, вы подождете? Мы можем предложить вам кофе… чай… зеленый или черный, на выбор.

      – Спасибо, нет, – мягко сказала Наталья Михайловна. – Вы извините, но я ведь практически случайно здесь оказалась. Обычно к своему мастеру хожу, а она заболела, вот я и заглянула сюда. Тем более салон напротив моего дома, да такая вывеска у вас эффектная.

      Она махнула рукой, указывая на висящую сбоку от двери огромную пеструю бабочку из какого-то блестящего материала, напоминающего шелк. Парикмахерская называлась «Мадам Баттерфляй», что говорило об эрудированности ее владельцев. Ну кто, в самом деле, кроме сугубых знатоков и любителей, помнит сейчас старую оперу Пуччини, которая куда чаще именуется по-другому – «Чио-Чио-сан». Да и про Чио нынче никто не знает, вот разве что кто-то вспомнит, что есть такая песня группы «Кар-мэн»…

      – Ой, вы оценили, да? – Сева зарделся, как невинная девица, даром что был ростом под метр восемьдесят и мускулист. – Это я придумал. Красиво, верно? Моя любимая бабочка – орнитоптера крезус Валлас. Описана лепидоптерологом Валласом в тысяча восемьсот пятьдесят девятом году.

      – Кем Валласом? – растерялась Алёна.

      – Лепидоптерологом, – повторил