Ликвидатор. Тяжелый пепел. Александр Пономарёв

могу тебя ночью убить и забрать ампулы из твоего мешка?

      – Не боюсь, – помотал головой Гусев и посмотрел в глаза Бурбону: – Я знаю, что нужен тебе живым.

      – Слишком смелое утверждение, – скривил губы сталкер, отводя взгляд в сторону. Ему не понравилось, что этот тощий, как жердь, парень читает его, словно открытую книгу.

      – А вот и нет. В моем рюкзаке пять ампул, значит, у тебя будет всего лишь пять дней удачной охоты, а потом ты опять станешь как все. Тебе это надо? Нет, конечно. Только дурак будет резать курицу, несущую золотые яйца. Ты жаждешь славы и денег. Я могу дать тебе и то и другое, поскольку только я владею формулой «искателя».

      – И что? – фыркнул Бурбон. – Думаешь, мне слабо выбить из тебя эту формулу? Да я, если надо, могу запытать тебя до смерти.

      – Можешь, кто бы спорил, – кивнул Гусев. – Только какой в этом смысл? Что ты будешь делать с этой информацией? Ты знаешь химию, как я? Ты сумеешь синтезировать нужное тебе вещество?

      – А мне это ни к чему. При желании я смогу договориться с учеными. – Бурбон заметил, как вытянулось в длину лицо «отмычки», и осклабился в хищной улыбке: – Что, об этом ты не подумал, умник?

      – Да, ты прав, об этом я как-то не подумал, но, согласись, ты тоже оказался не слишком умен, раз сказал мне о таком варианте.

      – Это еще почему?! – возмутился Бурбон. Ему было приятно считать себя умнее яйцеголового, так что эти слова больно задели его самолюбие.

      – Да потому что теперь я знаю, на что ты способен, и не скажу тебе правду даже под пытками. Все-равно в этом случае ты не оставишь меня в живых, так что мне терять будет нечего, – усмехнулся Гусев.

      Бурбон помрачнел лицом. Он рассчитывал попробовать завтра в деле «искатель» Какаду и, если тот действительно так хорош, как он себе вообразил, намеревался кулаками выбить из «отмычки» формулу чудо-вещества. Теперь же придется действовать по-другому.

      – Ладно, проехали. Я пошутил, а ты, дурак, и повелся. Нужен ты мне, чтоб об тебя руки марать, – фыркнул он. Гусев следил за ним с улыбкой на губах. – Чего лыбишься? Спать пора, завтра встанем еще до рассвета. Я первый дежурить буду, ты через два часа сменишь меня. Ложись давай, нечего зря время терять.

      – Лягу, только сперва мы обо всем договоримся.

      Бурбон удивленно уставился на Какаду.

      – О чем ты собрался договариваться со мной?

      – О долях в нашем партнерстве. Мы ведь теперь с тобой партнеры, напарник?

      Бурбон поджал губы, что-то просчитывая в уме, и, чуть помедлив, кивнул.

      – Вот и славно. Я предлагаю делить выручку в пропорции шестьдесят на сорок. Ты как на это смотришь?

      – Нормально, хотя считаю, что сорок процентов тебе и так будет много.

      – Ошибаешься, – усмехнулся Гусев. – Мой гонорар – это как раз большая доля.

      – Э! – возмутился Бурбон, привычно строя «козу» из пальцев. – Ты рамсы не попутал, Какаду?!

      – Нисколько. Все справедливо, ведь это я работаю головой в нашем партнерстве.

      Сталкер набычился и громко засопел