Раг Нар Рог. Георгий Петрен

ровал озеро и пустое шоссе за ним. Поужинал. Запечённая картошка, хлеб с крупной солью, травяной взвар… Бесконечно долго сидел у костра. Несколько раз отпивал из фляжки. Солнце не садилось.

      Спокойствие. Умиротворение. Уединение.

      Костёр потух. От углей шло тепло. Перебрался в палатку, в спальный мешок. Спать не хотелось. Закрыл глаза. Уснул глубоким сном без сновидений.

      Проснулся от холода. Протёр глаза. Прислушался. Приоткрыл полог, выглянул наружу – ничего не увидел. Молочно-серый туман накрыл землю. Необычное природное явление раздражало безысходностью. Казалось, будто кто-то ходит вокруг палатки. Человек тряхнул головой, попытался побороть панику. Задышал ровно. Сжал и разжал кулаки. Переступил с ноги на ногу, размял шею. Почувствовал тело, разогнал остатки сна. Как всегда неожиданно пришло решение. Облизнул сухие губы, негромко позвал:

      – О́дин.

      Прислушался. Набрал в лёгкие больше воздуха, крикнул:

      – О́-О-О-ДИ-И-И-Н!

      Без ответа. Крикнул громче:

      – О́-О-О-О-ДИ-И-И-И-ИН!

      Когда-нибудь туман рассеется и мир вернётся.

* * *

      Регионы в нашей стране разные, а ресторанная музыка везде одинаковая. В пятницу вечером в одном приличном мурманском заведении навязчиво звучал «Владимирский централ». Восьмерых посетителей, занявших удобный столик в углу зала, шлягер не вдохновлял, были дела важнее. Сегодня не просто коротали пятничный вечер, а провожали коллегу – закончился контракт. Объект благополучно запущен в эксплуатацию, управление передано местному менеджменту. Теперь можно и отдохнуть. Разговор крутился вокруг отпускной темы.

      – Нет, Олег! – убеждённо говорил подвыпивший приятель виновнику торжества. – Настоящий отдых невозможен без свободы от цивилизации и потребления! Идеальный вариант: c палаткой в тундру на пару недель! Что хорошего на Майорке?! Вялишь пузо на пляже, предаёшься излишествам, постоянная абстиненция, солнечные ожоги, переедание, хамство земляков…

      – Отчего же? Отличный отдых! – не согласился другой участник застолья.

      – Хм… Я предлагал, – напомнил Олег, – но вы дружно, не сговариваясь, отказались.

      – Я человек семейный! Отпуск провожу с женой и детьми, – заявил лысеющий мужчина в стильном твидовом пиджаке с налокотниками.

      – Ладно, Роман, но ты, Юра, – Олег повернулся к парню с красивым голливудским лицом.

      – Как человек, свободный от обязательств, не привык проводить досуг без дам.

      – Разве я говорил про отдых исключительно в мужской компании? – спросил Олег.

      – Ну, поход, суровая обстановка и всё такое, – Юра почему-то смутился.

      Олег оглядел собеседников, читая в глазах сомнение, пожал плечами.

      – Прости, мы тебя не поняли, – оправдался Юра, ни к кому конкретно не обращаясь, ловя на себе женские взгляды…

      «Владимирский централ» умолк. На сцену рвался коренастый мужичок.

      – Что за персонаж? – спросил Олег у официанта, убирающего со стола посуду.

      – Серёга «Шаляпин». Часто бывает. Когда выйдет из запоя. Никогда не видели?

      – График моих визитов в ваше заведение до сих пор совпадал с расписанием запоев гражданина, – усмехнулся Олег.

      – В прошлом оперный певец. Вышибли из театра за пьянство. В расстройстве пропил питерскую квартиру и вернулся на малую родину.

      – Не может без искусства?

      – Ага. Лезет на сцену караокнуть Шаляпина. Сейчас услышите.

      Мужичок встал у микрофона. Откашлялся, глубоко вздохнул и хорошо поставленным голосом объявил:

      – «Песня варяжского гостя»!

      – Удачно попали на классику! – оживился Юра. – «Руслан и Людмила»?

      – «Садко», – поправил Олег.

      – Может, всё-таки «Владимирский централ»? – пошутил Роман. – Под него селёдочка вкуснее…

      Сильный баритональный бас без аккомпанемента выводил:

      «О скалы грозные дробятся с рёвом волны

      И, с белой пеною крутясь, бегут назад».

      Отсутствие музыкального сопровождения подчёркивало профессиональную постановку голоса. «Шаляпин» исполнял арию легко и непринуждённо.

      «Талант не пропьёшь, – мысленно оценил певца Олег, – в буквальном смысле. Непредсказуемость жизни… Вот так, пойдёшь в пятницу в ресторан, и неожиданно порадуешься оперному мастерству».

      Заканчивал исполнитель на сочных низких нотах:

      «Велик их Один-бог, угрюмо море» …

      От резонанса позвякивала посуда.

      Последняя фраза погрузила Олега в задумчивость. Остаток вечера говорил мало, сдержанно реагировал на шутки приятелей, храня на лице полуулыбку. Больше меры выпивал и закусывал. До конца отвальной остались двое – Роман и Юрий, – на выходе из ресторана Олег крепко пожал им руки и быстро удалился в сторону перекрёстка Полярных Зорей и Книповича, игнорируя пьяный диалог товарищей:

      – Коллеги,