Если любишь – простишь…. Вета Маркова

дой».

      Трубку свою на камине нашел

      И на работу ночную ушел.

      Дочку мою я сейчас разбужу,

      В серые глазки ее погляжу.

      А за окном шелестят тополя:

      «Нет на земле твоего короля…»

                              А. Ахматова

      Телефонный звонок разбудил меня в 5.30. Кто это может быть? Сердце почему-то предательски забилось в груди, лишь я увидела номер телефона. Он никогда рано не звонил, он всегда берег мой утренний сон. Значит, это не он. Кто? Дрожащей рукой нажала на кнопку соединения и шёпотом произнесла:

      – Слушаю.

      – Здравствуйте. Виолетта Николаевна? – спросил незнакомый мужской голос.

      – Да, здравствуйте. Что случилось? Где Вячеслав Романович?

      Я осторожно вылезла из-под одеяла и, чтобы не разбудить мужа, вышла в другую комнату.

      – Извините, но Вячеслава Романовича больше нет… Примите соболезнование…

      – Подождите, пожалуйста, как? когда это произошло?

      – Сегодня ночью. Covid. Осложнение. Сердце не справилось, к сожалению. Поверьте, мы делали все возможное и невозможное, что было в наших силах, но …, – скупо и холодно ответил звонивший.

      – Я знаю. Он что-то просил передать? Ведь он же сказал позвонить мне? – с какой-то нелепой надеждой спросила я.

      Я понимала, что этот мужчина мог быть совершенно посторонним человеком, а мой номер телефона у Славы был забит под именем «Единственная», но это была последняя ниточка, последняя весточка от любимого мною, хотя и не единственного, мужчины, последняя связь с прошлым.

      – Да, это он просил позвонить Вам, если все произойдет так, как произошло. Еще на словах просил передать, что он любил Вас всю жизнь. И еще, на Вашу электронную почту я сейчас отправлю его последнее письмо и копию завещания. Нотариус Вячеслава Романовича свяжется с Вами позднее. Еще раз извините за такую весть в столь ранний час.

      – До свидания, – попрощалась я.

      Меня душили слезы. Ушла в ванную, включила воду и дала волю слезам… Перед глазами проносились картины из жизни… из нашей с ним общей жизни…

      После пятого курса на врачебную практику меня направили в городскую клиническую больницу.  В это отделение на практику из нашей группы попали, кроме меня, еще две девчонки. Заведующая отделением, Анна Николаевна, к каждой из нас прикрепила опытного врача-куратора. Девчонкам достались две нормальные тетки, а мне, как всегда, мужчина. Ну, что за напасть такая. Опять ничему не научит, придется все самой узнавать. Плохие из мужчин кураторы. Девчонки ушли на обход со своими «няньками", а мой еще даже не удосужился прийти на работу.

      – Что, Виолетта Николаевна, скучаете? Сегодня со мной погуляете по отделению. Я Вас немного познакомлю с правилом прохождения практики. В моем отделении есть свои особенности. Потом я отпущу Вас домой. Сегодня у Вас ночное дежурство совместно с Вячеславом Романовичем. У нас так – Вы привязаны к куратору. Куда он – туда Вы, как иголочка с ниточкой.

      Анна Николаевна сделала обход. Немного поспрашивала у меня по программе практики и отпустила, предупредив, что дежурство начинается в 18.00 и попросила не опаздывать. Вячеслав Романович это не приветствует.

      Как и положено, я пришла на дежурство за десять минут до начала, постучалась в ординаторскую, из-за двери рявкнули: "Нельзя". Пришлось ждать. Минут через пятнадцать из ординаторской вышла молодой врач из второй терапии, презрительно взглянув на меня. Я поняла, что своим стуком помешала. Еще минут через пять в дверях ординаторской появился доктор.

      – Что не заходишь? Заходи, – он обращался ко мне. Голос был очень приятный, бархатный, но с властными нотками.

      Он широко распахнул передо мной дверь и жестом пригласил войти в кабинет, одарив медленным раздевающим взглядом, от которого меня окатило волной мурашек.

      – Надо понимать ты Виолетта Николаевна? Моя подопечная, – Вячеслав Романович встал у окна, вальяжно опираясь о подоконник.

      – Если Вы Вячеслав Романович, то да, – спокойно ответила я.

      – Будем считать, что познакомились. Присаживайся, – он кивнул в сторону дивана. – У меня свой устав для студентов. Анна Николаевна тебе ничего не говорила?

      – Нет.

      – Поберегла значит любимую студентку. Тогда придется озвучивать самому: во-первых, находишься в отделении столько, сколько нахожусь здесь я. Меня не интересуют твои планы и твои заботы. У меня рабочий день начинается в восемь, заканчивается – всегда по-разному, обычно часов в пять-семь. Если меня вызывают на операцию, идешь со мной. Ходишь со мной везде: палаты, столовая, ординаторская, везде, кроме туалета, конечное. Если есть необходимость отлучиться – говоришь. В конце рабочего дня – подведение итогов. Желательно иметь небольшой блокнот, иногда могу что-то надиктовать. Во-вторых, буду задавать домашнее задание по тем темам, где почувствую нехватку знаний. Выполнение обязательно. Если пойму, что