Портрет-призрак. Антон Грановский

      Николай закурил папиросу и, выпустив дым, сказал:

      – Ты обратила внимание, как здешние мужчины смотрят на тебя? Ты производишь настоящий фурор. Один франт, по виду – успешный стряпчий, сказал тебе вслед: «Она похожа на пантеру!»

      Анна взглянула в окно кафе на проходящих мимо людей и пожала плечами:

      – Может быть. Я не обращаю внимания. А ты что, ревнуешь?

      – С какой стати? Мне льстит, что моя жена нравится мужчинам. Вот если бы кто-нибудь из них позволил себе грубость, я бы содрал с него шкуру живьем.

      Анна прищурила глаза и вновь посмотрела в окно. На улице какой-то мужчина, довольно потасканный с виду, флиртовал с торговкой цветами – совсем еще юной, белокурой девушкой.

      – И все же здешние мужчины слишком раскованны, – сказала Анна. – И мне от этого немного не по себе.

      – Что делать. Ты красивая женщина, и от мужских взглядов тебе никуда не деться.

      – Я вовсе не красивая, и ты это знаешь. Моя внешность далека от модных канонов. Просто я иностранка. Экзотика в некотором роде.

      – Именно за это я тебя и полюбил, – засмеялся Николай. – Ты ведь знаешь, как я отношусь к экзотике!

      Он взял ее руку и быстро поднес к губам. Анна посмотрела на него задумчивым взглядом.

      – Коля, в этом сером Париже я умираю от скуки, – сказала она.

      Николай взглянул на молодую жену удивленно.

      – Тебе не кажется, что это звучит дико? – сказал он. – Умереть от скуки в Париже!

      Анна вздохнула:

      – Ты целые дни бегаешь по музеям, а я сижу в четырех стенах. Как какая-нибудь пленница.

      – Я предлагал тебе ходить со мною.

      Анна поморщилась:

      – Ты же знаешь, я этого не выношу. От музеев у меня делается мигрень. – Анна отпила вина, подперла щеку кулаком и грустно посмотрела на мужа. – Сижу одна и грущу. Может, завести черепаху? Она станет ползать, а я смотреть. Все-таки развлечение.

      – Не говори ерунды, – проговорил Николай. – Мы почти каждый день ходим в театры и рестораны.

      Анна хмыкнула.

      – Ну, уж и каждый день. Всего два раза были.

      – Неправда. Три.

      Анна улыбнулась – сдержанно, как всегда.

      – И все равно мне одиноко, – сказала она. – Ты добивался меня несколько лет, брал приступом, как крепость. Теперь я вижу тебя не больше часа в день. А ведь у нас медовый месяц. Пока я была невестой, мы виделись гораздо чаще. Что происходит, Коля?

      Николай стряхнул с папиросы пепел и усмехнулся:

      – Это называется браком.

      Анна грустно покачала головой.

      – Не удивлюсь, если по возвращении в Петербург ты снова умчишься в свою любимую Африку. А я буду жить соломенной вдовой.

      Николай накрыл ладонью руку жены.

      – Не умчусь, – мягко сказал он. – Теперь ты – моя Африка и Америка.

      Он хотел еще что-то добавить, но в этот момент перед столом остановился высокий красивый блондин в светлом костюме.

      – Николай Степанович? Гумилев! – удивленно проговорил он. – Вы ли это?

      Николай посмотрел на блондина и вдруг возбужденно воскликнул:

      – Андрей? Линьков? Какая встреча!

      Гумилев вскочил со стула, и мужчины крепко обнялись. Люди за соседними столиками стали на них оглядываться, но Гумилев и блондин не обращали на них никакого внимания.

      – Сколько лет, сколько зим! – восторженно воскликнул Гумилев. – Чертовски рад тебя видеть!

      Блондин перевел взгляд на Анну.

      – Ты представишь меня? – проговорил он, учтиво улыбнувшись.

      – Да, конечно. Аня, познакомься – это поручик Андрей Иванович Линьков. Мой старый друг. Он отличный офицер и просто хороший человек. Мы с ним вместе охотились на львов в Африке.

      – Очень приятно, – сказала Анна.

      – А это Анна Андреевна, моя жена, – отрекомендовал Гумилев.

      Линьков поцеловал даме руку.

      – Для меня большая честь познакомиться с вами, – проговорил он мягким, красивым баритоном.

      «Вероятно, он очень хорошо поет», – подумала, слушая этот голос, Анна.

      Гумилев усадил старого друга за стол и потребовал у официанта еще один бокал. Когда бокал был принесен, Николай Степанович наполнил его вином и протянул Линькову.

      Тот принял, поклонился.

      – За вас, Анна Андреевна! – провозгласил Линьков и сделал большой глоток.

      «А он забавный, – подумала Анна. – Похож на американского ковбоя. Было бы здорово обрядить его в сапоги и шляпу!» Линьков заметил улыбку Анны и улыбнулся в ответ.

      – Давно ли вы в Париже? – поинтересовался он.

      – Несколько дней, – ответил Гумилев.

      – В эту пору здесь очень хорошо, – сказал Линьков, обращаясь к супругам. – Еще не наступила изматывающая жара.