У Пресноводья дуб зеленый…. Далия Трускиновская

Вот где женихи-то, а, Коська? И к тебе невесты приплывут…

      – Тебе бы только женихи…

      – А что? – Уклейка задумалась. – Без жениха ведь тоже нельзя… Три года, говоришь? Так я ведь и теперь уже на выданье! Через три года другие подрастут!

      – Ну, коли невтерпеж – сядь ночью на берегу, карауль мелиоратора да и тащи в воду, – посоветовал Коська, которому тоже, если совсем честно, зотелось свадьбы с достойной невестой. – Или приписку к обращению сделай: расплавьте, мол, миленькие, лед поскорее!

      – Ну тебя… – обиделась Уклейка. Как почти все водяницы, она была воспитана прекрасной хозяйкой, умела свою красоту холить и лелеять, за маленькими ходить, но вот читать и писать батька не научил, потому что незачем было, а сама она тоже попросить не додумалась.

      Чтобы показать, сколь велика обида, она пошла прочь от бетонных ступенек, все дальше и дальше. Коська молчал и не удерживал. Возможно, ему просто надоели девичьи глупости.

      Таким образом Уклейка в полном молчании дошлепала до ворот спорткомплекса. Они были заперты, но водяница, привычная вскарабкиваться на прибрежные деревья, ухватилась тут, зацепилась там – и ловко оседлала забор. Прыгать вниз, правда, не стала – а задумалась, глядя на луну.

      Жизнь менялась, менялась стремительно, светлое будущее и заморские женихи мерещились Уклейке, чудилась свадьба, от которой по озеру пойдут высокие волны, виделись богатые подарки… Она и с виду-то не слишком отличалась от человечьих девушек, а мечтами – так и подавно.

      – Эй! Ты чего там делаешь? – позвали с улицы.

      Уклейка глянула вниз и увидела странного человека. Он запрокинул голову, разглядывая водяницу, а лицо у него было темное, почти черное. Уклейка за свою жизнь издали повидала не так уж много людей, но такого ей еще не попадалось.

      – А ты чего делаешь? – спросила она.

      – Вот, гуляю…

      – Ну, и я гуляю.

      – По заборам?

      – А что, нельзя?

      – Можно, – позволил темнолицый. – А чего ты туда забралась?

      – Нравится… – туманно ответила Уклейка.

      – Может, и мне туда, к тебе, залезть?

      – А залезай.

      Парень вскарабкался и сел рядом.

      – Родриго, – сказал он. – А ты?

      – Что – родриго? – не поняла Уклейка.

      – Имя такое. А тебя как звать?

      – А на что тебе?

      Болотные жители с детства заучили одну простую истину: имя кому попало не называй, кто знает твое имя – может получить над тобой власть. Особенно это соблюдали болотные черти – вон соседа Антип с семейством наловчились кликать Янкой, а кто он на самом деле – змей его знает, отзывается – и ладно.

      – Как же я без имени с тобой разговаривать буду?

      – Ну… – тут Уклейка крепко задумалась, человечьих девичьих имен она не знала, а болотные не подходили.

      Тут надо сказать, что свобода, которой пользовались незамужние водяницы, объяснялась не самым лестным для слабого пола образом. Водяные полагали, что душа