Дела житейские (сборник). Виктор Дьяков

директором фирмы, а тот, то ли специально, то ли просто не думая о том, не предлагал ему сесть.

      – Ведь ворует, ворует кладовщик! Это и невооружённым глазом видно, а вы говорите без ошибок. Нет, так не пойдёт дорогой Василий Николаевич. У вас же колоссальный опыт. Вы мне во все эти цифры вникните, проанализируйте и поймайте… Да-да, поймайте мне этого ворюгу. Нет, я этот отчёт не утверждаю. Заберите и ещё раз скрупулёзно…

      Мельников вышел из кабинета шефа с таким лицом, что секретарша посмотрела на него участливо – кто-кто, а она-то знала, как умел их шеф "доставать". Уже сидя за своим столом Мельников, листая отчёт, матерился про себя: "Щенок, мать твою. Забыл гад, как в августе девяносто восьмого трясся… спасите Василий Николаевич… век не забуду… по миру ведь все пойдём… Все не все, а ты бы точно пошёл. Я бы так и так где-нибудь пристроился, бухгалтеру с таким стажем сейчас работу найти не сложно. А вот ты где бы сейчас был? Ведь ничего же сам не умеешь, фирму папа в наследство оставил и опытного главбуха в придачу…"

      Мельников вновь полистал отчёт, хоть и понимал, что из него даже ясновидящий не определит где и как завскладом обманывает хозяина – на бумаге всё, что называется, било. "Ловить" кладовщика надо не на бумаге, а когда он получает сырьё, выдаёт его на переработку, когда принимает готовую продукцию – вот где у него, наверняка, получается навар. Как это объяснить, не желающему вникать в недра производственной деятельности фирмы, не приученному к кропотливой и нудной работе шефу. Ведь всю жизнь легко за папиной спиной существовал… Нет, конечно, Мельников тоже многим обязан покойному отцу шефа, но не до такой же степени, чтобы стать пожизненной нянькой при его великовозрастном и неблагодарном сыне. Какие тут могут быть доверительные отношения, когда тот не раз даже заработком попрекал. Ведь не так уж много и платит, всего пять сотен баксов. Разве столько получают бухгалтера такой квалификации в других фирмах. Мог бы и пощедрее быть. Тем более в последнее время прибыль растёт и немалая в том его, Мельникова, заслуга. Конечно, шефу кажется что мало, что воруют… Хочет как путный, летом на Канары, зимой в Швейцарию. Рот то готов разинуть, а крутиться для того не хочет, думает как в советские времена можно, залез на должность и поплёвывай…

      Зазвонил телефон. Мельников, продолжая механически пробегать глазами столбцы цифр отчёта, взял трубку.

      – Василий Николаевич, супруга звонит, – сообщила секретарша и соединила его с женой.

      – Вася… Вася, ты меня хорошо слышишь?!

      Судя по голосу, жена была взволнована, но Мельников, находящийся во власти собственных эмоций этого не прочувствовал.

      – Хорошо. Что там у тебя? – ответил он довольно грубо.

      – Вася, только что телеграмму принесли… Отец умер, послезавтра похороны…

      Новость не ошеломила Мельникова, он уже давно готовился к такому известию: отец, которому в следующем году должно исполниться восемьдесят, за последние пять лет пережил два инфаркта. Особенно плохо он себя чувствовал весной и осенью, а сейчас был апрель.

      "Да не дожил таки старик до миллениума, а так хотел…" – подумал Мельников и вспомнил слова отца, сказанные при их последней встрече, года полтора назад: "Вот встречу двухтысячный год, а там и умирать можно". Мельников скривился в усталой гримасе, предчувствуя нервотрёпку, ожидавшую его в ближайшие несколько дней – он ведь тоже был далеко не молод…

      Мельников через "девятку" набрал номер телефона сестры. Трубку взяла племянница и сообщила, что мать где-то "бегает". "Всё работу, наверное, ищет", – констатировал про себя Мельников. Узнав от племянницы, что к ним никакой телеграммы не приносили, он сообщил ей о смерти деда и велел передать сестре, чтобы та с ним связалась, как только появится дома.

      Миновать ещё одной встречи с шефом было невозможно. Подавив неприязнь, Мельников постучал в директорский кабинет.

      – Что ещё… уже проработали отчёт?! – директор удивлённо встретил главбуха. Он пребывал в расслабленном состоянии, ибо свято верил в унаследованный от отца жизненный принцип крупных номенклатурных работников советской формации: начальник не обязан регулярно работать, главное вовремя подчинённых "вздрючить", чтобы "пахали".

      – У меня несчастье Юрий Константинович. Вот только жена позвонила… утром отец умер, надо срочно ехать на похороны.

      Шеф сам три года как похоронил отца, сделавшего так много чтобы его единственный отпрыск и после крушения "социализма" удержался в верхних слоях общества. У баловня-мажора хватало ума понять, чем он обязан родителю… Он сразу проникся участием:

      – Что вы говорите!? Опять инфаркт, сердце, – шеф не преминул показать, что он в курсе личных дел своего главбуха.

      – Скорее всего. В телеграмме не сообщается, но видимо так… Надо прямо сейчас собираться, иначе не успею.

      – Да-да, конечно… А куда ехать-то, не далеко?

      – До Твери электричкой, а там ещё сто километров на автобусе.

      – Понятно… Передавайте дела… Впрочем, нет, несите-ка всю документацию мне сюда. По срочным делам введите меня хоть немного в курс, – шеф вдруг заговорил тоном ребёнка,