Утро звездочета. Сергей Дигол

для беззаботного времяпрепровождения.

      – Невыдуманные истории, о которых нельзя молчать, – слышу я из телевизора.

      На экране – ведущий Андрей Малахов. На нем черная рубашка и синие джинсы, он слегка небрит, а на переносице у него – очки в темной оправе. Он, как всегда, уйму времени провел в гримерке, вот только мне странно и почему-то приятно оттого, что сегодня в его внешнем виде нет ничего, за что его можно было бы назвать смазливым.

      – Повод печальный, – говорит Малахов, и я внутренне съеживаюсь.

      Мне хочется исчезнуть, расплавиться от жары, а еще лучше, испариться. В собственном доме я чувствую себя как во вражеской крепости. Ответственность, которую я внезапно осознаю – пусть даже за просмотр телешоу – разрывает мне голову изнутри и одновременно стискивает ее снаружи. Я с удовольствием позаимствовал бы у своего семилетнего сына шапку-невидимку, которая для него – такой же очевидный факт, как для меня – подозрения Мостового. Убраться с глаз долой, раствориться, расплавиться – лишь бы меня не замечали. Только бы я никому ничего не был должен.

      Малахов тем временем представляет гостей. Они сидят на трех черных диванах и почему-то их уже шестеро. Обычно их приглашают по очереди – выходит, я осведомлен даже о таких деталях презираемой телепередачи.

      Ведущий говорит, что приглашал Кирилла Дыбского, главного редактора журнала «Итоги» и просит, видимо, телезрителей – иначе зачем смотреть в камеру? – отнестись к пониманием к тому, что тот ответил отказом.

      Все остальные, получается, в сборе. С ходу узнаю актрису Догилеву и режиссера Виктюка. Малахов представляет Марину Райкину – тоже, как оказалось, театрального критика и телеведущую, и нашего представителя Маркина, который одарил меня взглядом, от которого я непроизвольно встряхнулся. Вживую я видел его не так уж часто, в последний раз – с неделю назад, когда застал его в коридоре, беседующего с Мостовым и начальником третьей следственной группы Решетовым. Я даже поздоровался – видимо, недостаточно громко и на меня не заметил даже стоявший ко мне лицом Мостовой.

      Последних, сидящих на крайнем диване справа гостей, Малахов представляет и долго, и стремительно. Долго – ухоженную блондинку средних лет, фамилию которой я не запоминаю, в отличие от ее должности. Оказываетя, она – генеральный директор театральной премии «Золотая маска».

      – Последняя гостья в представлениях не нуждается, – говорит Малахов, – писательница Татьяна Устинова.

      Устинова коротко кивает, а камера успевает выхватить трех сидящих в отдельных креслах, расположенных перед трибунами со зрителями гостей, из которых я узнаю актера Михаила Полицеймако (кажется, сына какого-то другого актера), Бориса Краснова, декоратора, или постановщика декораций, или может правильнее – сценического оформителя? Третьего я часто вижу в каких-то мелких, эпизодических ролях