Утро звездочета. Сергей Дигол

и знаю, что сказать я.

      – Представляете? И сразу с таким, знаете, напором доказывает мне, что в «Покровских воротах» на мою роль надо было взять другую актрису. Пригласив меня, Казаков, видите ли, сгубил мою карьеру. Представляете? – повторяется она.

      – Я, наверное, в таких тонкостях не очень.

      – А ничего сложного нет. Человек проявил, мягко говоря, бестактность. Прямым текстом – нахамил. А все остальное – стереотип вздорной, грубоватой и веселой девушки, который, якобы, шлейфом тянется за мной, – все это лишь слова. Мне бы и в голову не пришло, что профессиональный критик может сказать такую чушь. Я поэтому и испугалась: решила, что передо мной уличный шизофреник.

      – И как вы поняли…

      – Саша Абдулов. Царствие ему небесное, – еще глоток кофе. – Чуть руку мне не оторвал. Как дернет: «Да ты что? С этим негодяем откровенничаешь?». Ну, он другое слово употребил.

      – Получается, Абдулов знал его.

      – Я не спрашивала. Не интересовалась, – она задумывается. – Саша вообще-то не жаловал журналистов. Даже в суд подавал. Или собирался подавать? Говорил, что отстреливать их пора.

      – Вам стало неприятно, когда вы узнали, с кем говорите?

      Догилева пожимает плечами.

      – Даже не знаю.

      – Две тысячи пятый, – бросаю я взгляд за окно. – К этому времени Карасин уже отметился в ваш адрес.

      – О! – поднимает брови Догилева. – А говорите, в тонкостях не разбираетесь.

      – Работа такая, – усмехаюсь я, чувствуя, как предательски накатывает веселость. – За пару дней становишься экспертом в любой области.

      – Почти как у артистов. У нас за это же время нужно влезть в шкуру другого человека.

      – Вам было обидно читать его статьи? Я имею в виду, статьи о вас?

      – Мне – нет. Ну, считал он меня так себе актрисой, что теперь?

      – Мне попадались только те статьи, где он писал о вас как о режиссере.

      – За режиссера он меня вообще не считал, но это обычное дело. У меня был спектакль, «Дама ждет, кларнет играет», – я киваю веками, давая понять, что знаком с соответствующей рецензией, – так этот товарищ… Мммм… Как там было? – морщит она лоб, – про Рому Мадянова.

      –»…который стараниями Догилевой выглядит плюшевым медведем, скачущим на манер заводного зайца-барабанщика», – безошибочно цитирую я.

      О спектаклях Догилевой у Карасина я нашел две небольшие рецензии, и ко встрече мне не составило труда перечитать их с десяток раз.

      – Ну вот, – говорит Догилева.

      Выглядит она скорее расстроенной, чем удивленной моими познаниями.

      – Вы извините, если.., – действительно чувствую себя виноватым я.

      – Что вы, бросьте, – отмахивается она, но даже во взгляде актрисы не утаить разбуженной -обиды. – Если бы я слушала всех критиков, мне надо было бы отказаться не только от «Покровских ворот». Вообще от всех ролей – и в кино, и в театре. Ничего не поделать, люди завистливы и злы. А критики – еще и бездарны.

      – Татьяна Анатольевна, –