Варяжская правда: Варяг. Место для битвы. Князь. Александр Мазин

ни мерянин, ни даже самый отмороженный клявшийся Одином нурман. Запустить железо в тело священного дуба!

      Но Серега понятия не имел, что дуб – священный.

      Поэтому он не только запихнул нож, но и поковырял внутри… просто так. И кусок дуба отвалился!

      То есть не совсем отвалился, а откинулся вбок и повис на ремнях, обнаружив за собой пустоту.

      Как поступил бы в таком случае любой абориген? Правильно! Дунул бы от сомнительного места со всех ног. Самый жадный и бесстрашный и то попятился бы: вдруг выскочит из ствола неуловимое для глаза лесное лихо и вырвет глотку? Серега о такой, вполне реальной, возможности даже не подозревал, поэтому не побежал и даже не попятился, а с большим интересом заглянул в дупло.

      Сначала он не разглядел ничего, но потом…

      Е-мое! Вот это апартаменты!

      За толстой живой стенкой обнаружилась целая комната. Стол, стулья (вернее, чурбаки, прикрытые сверху мохнатыми шкурами), полукруглый стеллаж, глиняные горшки, ларь…

      На «стенах» тоже висели шкуры. Серега откинул одну, пощупал: под шкурой – сухая глина. Серега наклонился и шагнул внутрь.

      Сверху сочился свет. Вроде потолок?

      Потолок, да не совсем! Ничего себе! Квартирка-то многоэтажная!

      Серега полез вверх по приставной лестнице.

      На «втором этаже» оказалась «спальня». Здесь было уже совсем светло, потому что в стволе присутствовало «окно».

      Вдоль стены – широкая лежанка. А на лежанке – живой горностай. Очень красивый и очень сердитый. Увидав незваного гостя, горностай противно заверещал.

      – Да ладно тебе! – сказал ему Духарев. – Не нужна мне твоя шубка!

      И заметил на полу глиняную чашку с кусочками сырого мяса.

      – Твое? – спросил он горностая. – А хозяин где?

      Зверек глядел на него черными глазами-бусинками. На вопрос, само собой, не ответил.

      «Окно» было естественным. Дупло сантиметров тридцать в поперечнике. Это снаружи, внутри – шире. Тактически «окно» располагалось очень удачно: подходы к «дому» просматривались прекрасно. Учитывая толщину стен и относительную слабость местного оружия, выковырять засевшего в дубе стрелка очень непросто. Разве что огнем…

      На полу лежала пыльная медвежья шкура. Метрах в трех над головой густо висели связки шкурок. Горностаевых среди них Духарев не разглядел. Еще одной примечательной деталью был повешенный над лежанкой меч. Серега снял его, вытянул из кожаных ножен узкий почти метровый клинок, отточенный с обеих сторон, но только до середины. Ближе к рукояти клинок был намеренно затуплен, а у самого эфеса украшен свирепыми зубцами. Клевая вещь.

      Серега вздохнул, сунул меч в ножны и повесил на место. Во-первых, чужое, во-вторых, даже дубинкой Духареву было сподручней орудовать, чем длинным боевым клинком. Рубиться на мечах – все равно что из тяжелого револьвера навскидку бить. Это только кажется, что просто: навел да нажал на спуск. А на деле: из шести выстрелов пять – в «молоко», а шестой – в ворону на дереве. Это если в мишень стрелять. А если в вооруженного противника, так,