Оковы судьбы. Игорь Конычев

с силой ударило в экипаж, и карета, сорвавшись с места, взлетела в воздух вместе с вопящим извозчиком и непрерывно ржущими лошадьми. Экипаж ударился о брусчатку, перевернулся еще раз и, врезавшись в каменную стену одного из домов, разлетелся на куски.

      Давно, казалось бы в прошлой жизни Алана, в Нэрфисе, так же, как всегда, накрапывал дождь, сменявшийся мокрыми хлопьями снега. Прошло почти два десятка лет, а он помнил ту ночь, изменившую его жизнь так, как будто это случилось вчера.

      Горящие обломки дорогой кареты были разбросаны во все стороны. На алом от крови снегу, рядом с искалеченным телом кучера, билась в конвульсиях одна из умирающих лошадей, вторая уже затихла. Алан, пошатываясь, поднялся, глядя на свои окровавленные ладони, но ноги не удержали его, и он упал на снег. Все тело пульсировало от боли, в голове непрерывно гудело.

      – Кто-нибудь… – позвал он и не узнал собственного голоса. – Помогите! – Перед глазами молодого Рэвендела все плыло, а стекающая со лба кровь, смешиваясь со слезами, окрашивала мир в жуткие алые цвета.

      Плотно стиснув зубы, маленький Алан все же смог вновь подняться на ноги и с ужасом огляделся. Из городского парка к нему двигались какие-то люди. Они шли неспешно, ухмыляясь, о чем-то переговариваясь друг с другом. Молодому Рэвенделу не нравились эти люди, они пугали его, а ружья в их руках непрерывно пялились в его сторону черными глазами стволов.

      – Кто-нибудь… – неуверенно позвал мальчик. – Где вы?

      Ответа не последовало.

      Алан попятился, споткнулся о тлеющий обломок экипажа и едва не упал. Обернувшись, он увидел, что и со стороны высоких домов к нему движутся неизвестные люди. Сердце бешено колотилось, выжженный над ним символ обжигал кожу. Мальчик прижал руку к груди, но боль не утихала. Пальцы до крови впились в кожу, перечеркнув символ Всевидящих Близнецов кровавой полосой. Алан пытался вспомнить слова молитвы, которой учила его мать. Воспоминания словно заволакивало черным туманом, сквозь который были видны лишь обрывки прошлого. Но он помнил, мама всегда пела ему песню, и боль уходила. Мысли путались в голове Алана, и он не мог вспомнить ни одного слова, хотя слышал их множество раз. Затравленно оглядевшись, мальчик бросился бежать. На подгибающихся ногах он обогнул затихших лошадей, скрюченное тело извозчика и застыл как вкопанный, побледнев, словно недавно выпавший снег.

      Тело мужчины лежало всего лишь в нескольких шагах от него, за большим обломком экипажа, наполовину погребенное под ним. Широко раскрытые глаза Себастьяна Рэвендела не мигая уставились в ночное небо, бледные, окровавленные губы были прокушены.

      – Отец… – потерянно прошептал Алан, не веря в происходящее.

      – Алан… – женский голос звучал еле слышно, но мальчик услышал его и сразу же узнал. Несмотря на боль и шум в голове, он не мог не узнать голос матери.

      Забыв обо всем на свете, юный Рэвендел бросился на звук родного голоса, но кто-то грубо толкнул его в спину, и ребенок растянулся на снегу.

      Подняв заплаканное лицо, Алан, словно в кошмарном сне, видел,