Книга волшебных историй (сборник). Людмила Петрушевская

ветрами и ливнями. И этого ему худо-бедно хватало, чтобы пережить тяжёлую пору, чтобы не свыкнуться, не примириться и вконец не врасти в кухонный угол.

      С наступлением зимы к нему в гости стал захаживать снег. В этих кухонных блочных палестинах снег был самым родным и желанным существом, и Мятежный с первого же дня нашёл с ним общий язык. Холодильник и снег говорили на языке взглядов. Чаще всего разговаривали о всяких мелочах. Однажды, глядя на широкую грудь Мятежного, снег спросил:

      – Что это у тебя?

      Мятежный смутился – на груди у него поблёскивали магнитики с изображением разных городов. Эту показуху он ненавидел, в тех городах он никогда не был! Как-то давно, ещё в пору ледоходства, он познакомился у себя в каюте с одним бывалым чемоданом. Этот чемодан был весь в наклейках – сразу было видно, что он не выпендривается, а действительно много путешествовал и получил эти наклейки заслуженно, от таможенников разных стран. И теперь Мятежный чувствовал себя самозванцем, выдающим себя вот за такой походный чемодан. Носить на себе всю эту шелуху было невыносимо, он стряхивал её поначалу, но потом Левкоевы приклеили магниты какой-то хитрой химической смолой и теперь избавиться от них стало невозможно.

      Застигнутый снежным вопросом врасплох, Мятежный долго смотрел в себя, думал, что ответить, точнее, как уйти от ответа, но снег прочитал его взгляды и всё понял. Даже чуть больше, чем можно было понять. Снег понял, что в душе у холодильника скопилась какая-то колючая досада, и спросил взглядом:

      – Хочешь стать таким, как я?

      – Каким – таким? – не понял Мятежный.

      – Лёгким, парящим, невесомым.

      Холодильник прокашлялся.

      – У меня другая стезя. Посмотри на меня – о какой невесомости может идти речь? В лучшие времена двое дюжих матросов едва поднимали меня по лестнице.

      – А чего же ты хочешь? – не унимался снег. – Какова твоя стезя?

      – Я хочу быть полезным людям.

      – Так это у тебя и так есть. Левкоевы не мыслят себе жизнь без тебя.

      – Нет, я не об этом, – отчаянно запротестовал Мятежный. – Я говорю не о хранении продуктов. Я хотел бы принести людям пользу существенную! Не только Левкоевым, а людям вообще. Я хотел бы совершить что-нибудь героическое, судьбоносное. Спасти кого-нибудь. Или победить кого-нибудь. Я даже готов принести себя в жертву.

      – В жертву – кому? – заинтересовался снег.

      – Людям, – повторил холодильник.

      Снег долго молчал. Молчать на языке взглядов – это ещё труднее, чем говорить на нём. Поэтому молчаливая пауза была трудной.

      – Победи самого себя, – сказал наконец снег. – Возьмём, к примеру, меня. Почему я так неспешно кружусь, почему никуда не спешу и падаю безболезненно? Потому что у меня лёгкий характер. А у тебя характер тяжёлый. А где характер – там судьба. Подумай об этом.

      И снег пошёл дальше, оставив Мятежного наедине со своими мыслями, характером и судьбой.

      Да,