Заносы. Борис Тропин

Серега снова объявился.

      – Ты это… не волнуйся… Дай еще пятерочку! И все! И больше не давай! Ни за что! Я буду подходить, клянчить, грозить, в драку лезть, а ты не давай! Посылай меня!.. Только пятерочку! Мы там с ребятами по чуть-чуть. И все! Даже не думай – сильно не будем!

      – «Сильно не будем»! Да ты уже хорош! Ты ж обещал!

      – Да где хорош!? Еще и не начинали по-хорошему! Ну, давай скорей, а то работа стоит, люди ждут!

      – Нет, Сергей, хватит! Давай работать!

      – Как это «нет»?! – удивился Серега. – Это ж мои деньги!

      – Твои. Завтра утром и получишь. Жена подойдет – ей отдам.

      – Да ты не понял! Мне не все. Одну пятерочку!

      – Ни рубля! Иди работай и больше не подходи! Как мы с тобой договорились!?

      – Как это так?! Забрал мои деньги и «не подходи»? Да я… Да я…

      Побежал к своим дружкам советоваться.

      Вернулся и говорит решительно:

      – Не имеешь права! Или отдавай мои деньги, или я на тебя в милицию заявлю!

      – Заявляй, куда хочешь!

      – Это что ж такое! – закрутился Серега. – Собственные деньги не отдают!

      Побежал в лабораторию, попросил у женщин лист бумаги и ручку. Те спросили, зачем. Серега рассказал. Они его выгнали. Тогда он – в котельную. А там такие кумушки сидят – вообще все про всех знают. Серега еще рассказать не успел про свою беду – так турнули, что он пробкой из этой котельной выскочил. Но успокоиться уже не мог, да и дружки поторапливали. Поперся в дальний цех, где декорит делают, и там нашел сочувствующих. Те завозмущались – как, мол, так? Среди белого дня на территории завода у рабочего аванс отобрали!? Что ж это такое творится?! Куда начальство смотрит?! Только про себя думают, а до рабочего класса дела никому нет! Не только бумагу и ручку дали, но и помогли написать заявление в милицию «об отобрании денег». На этой волне народного гнева Серега с решительным лицом вновь появился передо мной и замахал листком.

      – Вот! Заявление! Или отдавай мои деньги по-хорошему, или я сейчас же иду в милицию!

      Вижу: не шутит. Настроен серьезно. И впрямь попрется с пьяной мордой в милицию, где его тепленького и сграбастают. А я виноват буду – собственного подшефного в вытрезвитель отправил! Зло меня взяло и на Серегу, и на всю эту шефскую систему.

      – На, – говорю, – твои деньги! Хоть залейся! И ко мне больше не подходи!

      Серегу как ветром сдуло. И два дня где-то носило. Разные люди видели его у разных магазинов. А потом, когда разбирали на «пьяной комиссии», он меня же во всем и обвинил.

      – Товарищи комиссия! – говорит и на меня пальцем показывает. – Я его по-хорошему просил: дай пятерочку! А он мне все деньги бросил – «хоть залейся, и ко мне больше не подходи!» Разве так можно?! Он же мой наставник! Я его слушаться должен. И что мне после этого оставалось?! А дал бы пятерочку, как я просил, и все бы в ажуре: и деньги целы, и прогулов не было, и баба не ругалась! И вы бы меня здесь не разбирали!

      – Вообще-то он прав, – усмехнулся председатель комиссии Селиванов.

      – Конечно! – обрадовался Серега и снова показал на