Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II. Аркадий Казанский

поддерживал на Украине князя Шаховского против Миниха и ввёл в кабинет министров Бестужева-Рюмина против Остермана. Политических преследований в царствование Анны было очень много, но Бирон не был в них заинтересован. В них были заинтересованы лично императрица и лица, которым она была обязана неограниченной властью (С. А. Салтыков, Феофан Прокопович, граф Г. И. Головкин, особенно Остерман; среди доносчиков были такие люди, как Татищев и Миних).

      Ed elli a me: «Mal volentier lo dico;

      ma sforzami la tua chiara favella,

      che mi fa sovvenir del mondo antico. [54]

      I» fui colui che la Ghisolabella

      condussi a far la voglia del marchese,

      come che suoni la sconcia novella. [57]

      E non pur io qui piango bolognese;

      anzi n» è questo loco tanto pieno,

      che tante lingue non son ora apprese [60]

      a dicer «sipa» tra Sàvena e Reno;

      e se di ciò vuoi fede o testimonio,

      rècati a mente il nostro avaro seno». [63]

      Così parlando il percosse un demonio

      de la sua scurïada, e disse: «Via,

      ruffian! qui non son femmine da conio». [66]

      И он: «Я не ответил бы совсем,

      Но мне твоя прямая речь велела

      Припомнить мир старинный. Я был тем, [54]

      Кто постарался, чтоб Гизолабелла

      Послушалась маркиза, хоть и врут

      Различное насчет срамного дела. [57]

      Не первый я болонец плачу тут;

      Их понабилась здесь такая кипа,

      Что столько языков не наберут [60]

      Меж Савеной и Рено молвить sipa;

      Немудрено: мы с алчностью своей

      До смертного не расстаемся хрипа». [63]

      Тут некий бес, среди его речей,

      Стегнул его хлыстом и огрызнулся:

      «Ну, сводник! Здесь не бабы, поживей!» [66]

      Имевшая мало прав на престол, императрица Анна Иоанновна очень ревниво относилась к тому, что говорили в народе о её правах. Правда, в делах об оскорблении величества постоянно фигурирует имя Бирона и его отношения к императрице, но в этих случаях оскорблённой является сама императрица, а не Бирон. И позже, при императрице Елизавете, секли кнутом и резали языки тем, кто говорил об отношениях Бирона к её предшественнице. В деле Волынского фигурировала жалоба Бирона, но она была очень незначительным фактом среди массы других обвинений. Некоторые лица при Анне были, несомненно, обязаны своим избавлением от опалы Бирону (например, Куракин). Рассказы о страшном корыстолюбии Бирона основаны главным образом на голословном уверении историка Болтина, что Бирон забрал себе недоимки на многие миллионы рублей, а государство вконец разорил. Точно так же не доказано и выставленное Татищевым обвинение, что Бирон при помощи своего клиента Шемберга эксплуатировал в свою пользу лучшие русские горные заводы и другие промыслы. Но имеются несомненные доказательства того, что он неоднократно отклонял от себя крупные денежные подарки, очень обычные для того времени. Из подарков государыни самым крупным были 500 тыс. рублей, пожалованные ему по случаю заключения мира с Турцией, из которых, однако, он получил не все, а только 100 тыс. рублей.

      Вообще деятельность Бирона при