Горизонт края света. Николай Семченко

Там сохранилась юрта Лёшиного деда, а в ней – деревянные пластинки. С одной стороны, вроде бы, исписаны кириллицей – с завитушками, крючочками и точечками. Старославянская вязь, словом.

      – А на другой стороне, – меланхолично продолжил шеф, – старик-эвен вёл записи на своём языке. Уже в сто первый раз слышу эту историю!

      – Лёша утверждает, что сам видел эти записи.

      – О, господи! – поморщился Вэ И и пристально посмотрел на меня, как это умеют делать, пожалуй, только психиатры. – Знаешь ли ты, Игорь, что у эвенов до революции…

      –… октябрьского переворота, – механически поправил я и тут же прикусил язык: Вэ И, как бывший член бюро райкома компартии, терпеть не мог любых посягательств на свои идеалы, и уж тем более – на значение того события, которое люди его поколения именовали Великой Октябрьской социалистической революцией.

      –… у эвенов до революции не было своей письменности, – стоически закончил фразу Вэ И. – Это научно доказанный факт. Может, старик просто что-то для забавы рисовал, а?

      – В конце концов, – настырничал я, – отбросим версию об эвенской письменности. Но ведь среди русских землепроходцев были грамотные люди – они вполне могли сделать какие-то надписи на тех самых дощечках. Если удастся их отыскать и прочесть письмена, то получится хороший материал! Для нашей же газеты стараюсь, Вольдемар Ипполитович.

      Вэ И – так работники редакции называли шефа между собой: очень уж у него труднопроизносимое имя– отчество.

      – Ну-ну! – улыбнулся Вэ И. – Убедил. Но если не вернёшься вовремя – смотри! – и выразительно покрутил указательным пальцем у моего носа. – И ещё вот что. Изволь сделать макеты газеты вперёд на номер. И, пожалуйста, поточнее их рассчитай. Ты уедешь, а выпускать «Полярную зарю», сам понимаешь, всё равно надо. В общем, постарайся…

      – Какие материалы ставить будем?

      – Вот, возьми, – шеф пододвинул мне стопку машинописных листочков. – Света Бояркина разгромный фельетон написала о нашей бане. В среду как раз заседание коллегии районной администрации, вопрос – работа коммунальных предприятий. Так что он будет кстати.

      – Что-то здесь нет этого фельетона, – заметил я, просмотрев полученное.

      – Я его ещё раз почитаю. Очень злой материал! Нас могут не понять: по такому частному факту столько желчи. И объём, опять-таки, великоват: двести строк. Так-то. Ну, ты иди, иди, прибрось пока макеты, да не забудь: минимум пять-шесть шрифтов на одной полосе!

      И Вэ И пододвинул к себе телефон.

      Не успел я захлопнуть за собой дверь редакторского кабинета, как Света Бояркина, округлив глаза, вопросительно уставилась на меня:

      – Ну, как?

      – Порядок! Уезжаю в Старый посёлок!

      – Да я не о том! Он, – кивок в сторону голубой двери, – что-нибудь о фельетоне говорил?

      – Как всегда: ни да, ни нет…

      – Наяривает, наверное, в районную администрацию, – вздохнула Светка. – Что-то там скажут ему?

      Корреспондент