Добыча. Эндрю Фукуда

одному. На залитой лунным светом равнине не видно никакого движения. Все неподвижно, словно на черно-белой фотографии. Река выглядит как мускулистая рука. Мышцы сокращаются и несут нас все дальше. Со злостью и нетерпением вода стремится вперед.

      Я думаю о Пепельном Июне.

      Слова Алых Губ всё еще звучат у меня в голове.

      Когда все закончилось…

      В последний раз я видел Пепельный Июнь на экране монитора в Институте геперов. Она склонялась над столом в кухне и лихорадочно писала записку. Эта записка все еще у меня в кармане, вымокшая, грязная, с обтрепанными краями. Она рискнула жизнью, скрывшись в недрах Института, с надеждой на крохотный шанс, что я вернусь за ней и спасу.

      Я перечитывал эту записку снова и снова. Я выучил форму каждой буквы, каждый завиток, каждую точку. Я вынимаю ее и снова смотрю на влажную бумагу с расплывшимися словами, написанными ее почерком.

      Я в «Знакомстве». Жду.

      Быстрее, стой…

      Не забывай.

      Еще один, последний раз, обвожу пальцем контуры букв. Налетает резкий ледяной порыв ветра, и я понимаю, что делать дальше. Я закрываю глаза, не в силах смотреть на то, что делаю, и отрываю маленький кусочек от листка. Я позволяю ветру унести его. Он улетает, крутясь в воздухе, как крохотный мотылек, и скрывается в ночи. Отрываю еще кусочек, и еще. Луна поднимается выше, а я отдаю ветру тысячу крохотных кусочков бумаги, пока от того, что осталось в моих руках, становится невозможно оторвать что-то еще. Я долго держу этот крохотный клочок бумаги, а затем, издав горестный крик, выбрасываю и его. У меня ничего не остается.

      6

      Я просыпаюсь от того, что меня кто-то трясет. Надо мной нависает бледное лицо Дэвида.

      – Что случилось? – спрашиваю я. Небо темное. Все еще ночь. – Опять охотники?

      Дэвид мотает головой:

      – Нет, тут другое.

      – Эпаф? С ним все нормально?

      – Он в порядке. – Дэвид умолкает на секунду. – Это что-то… Мы пока не поняли.

      Я вскакиваю на ноги. Течение сильнее, как будто спокойствие реки чем-то внезапно и решительно нарушено. Фонтаны брызг, взлетающие как гейзеры, падают на палубу, оставляя следы, будто лодку кто-то хватал мокрыми руками. Небо темное и беспокойное, как река, словно сплетенное из струй темноты.

      Все смотрят на меня. В широко распахнутых глазах и сжатых губах ясно читается страх.

      – Течение быстрое из-за недавнего дождя, – говорю я, пытаясь успокоить их напряженные нервы. – Но я бы не переживал из-за этого так сильно.

      – Мы потеряли шесты. Их вырвало из рук течением.

      – Что?

      – Но мы не поэтому тебя разбудили, – продолжает Дэвид. – Слышишь этот звук?

      Поначалу я не слышу ничего, кроме плеска волн о борт лодки. Но постепенно начинаю различать тихое шипение, вроде электрических помех на радио. Оно далеко, но от него все равно не по себе.

      Я прикрываю глаза, сосредотачиваясь:

      – Впереди. Дальше по течению реки.

      – Я услышал это минут десять назад, – тихо произносит Эпаф. – Оно то появлялось,