Похороните меня за плинтусом. Павел Санаев

Он два года назад к ней переехал.

      Леша присвистнул.

      – А ребенка так и забыла?

      – Плакала сначала, просила отдать. Карлик этот тоже вмешивался. Письмо мне написал! «Вы не имеете права… Вы заставляете ребенка предавать свою мать…» Он мне права указывать будет, алкаш чертов! Потом как-то утряслось все. Сейчас она приходит иногда, каждый раз скандалит с бабкой, доводит ее до истерики. Говорит, мы у нее ребенка украли. Дура! Он загнулся бы у нее. Им заниматься надо с утра до ночи, врачам его показывать, а у нее в голове только хер этот да его художества. Всю квартиру «творчеством» своим загромоздил, а квартира, между прочим, мной построена – и для дочери, а не ему под мастерскую. И знаешь, какую наглость имел! Сашу перед школой хотели отдыхать отправить, так он предложил: «У меня дом в Сочи свободен, можете туда на лето поехать». Сам влез в мою квартиру и говорит, что его дом свободен! Ну где это видано?!

      – А что? – удивился Леша дедушкиному негодованию, отрезая себе хлеб для бутерброда. – Взяли бы да поехали.

      – В Сочи?! У Саши после той поездки еще два воспаления легких было. Если только смерти ему желать… Ты горбушки не ешь? Дай, я бабке возьму, а то ей мякиш вредно… Спасибо. Я ему тогда в Железноводск путевку взял. С бабкой они ездили – она во взрослый санаторий, он в детский. Врачи, процедуры, диета. Целый месяц отдыхал, лечился. Приехал и сразу заболел опять. Постоянно болеет парень. Был бы здоровый, может, и жил бы с матерью, нам хлопот меньше, а так куда его? Загнется без нас. Сегодня вот опять они к гомеопату поехали…

      – Здравствуйте, здравствуйте! – приветствовал нас с бабушкой престарелый гомеопат.

      – Простите за бога за-ради – опоздали. – извинялась бабушка, переступая порог. – Дед на машине не повез, пришлось на метро добираться.

      – Ничего, ничего, – охотно извинил гомеопат и, наклонившись ко мне, спросил: – Ты, значит, и есть Саша?

      – Я и есть.

      – Чего ж ты, Саш, худой такой?

      Когда мне говорили про худобу, я всегда обижался, но сдерживался и терпел. Стерпел бы я и в этот раз, но когда мы с бабушкой выходили из дома, одна из лифтерш сказала другой вполголоса: «Вот мается, бедная. Опять чахотика этого к врачу повела…»

      Вся моя сдержанность ушла на то, чтобы не ответить на «чахотика» какой-нибудь из бабушкиных комбинаций, и на гомеопата ее уже не хватило.

      – А чего у вас такие большие уши? – с обидой спросил я, указывая пальцем на уши гомеопата, которые действительно делали его похожим на пожилого Чебурашку.

      Гомеопат поперхнулся.

      – Не обращайте внимания, Арон Моисеевич! – заволновалась бабушка. – Он больной на голову. А ну быстро извинись!

      – Раз больной, извиняться нечего, – засмеялся гомеопат. – Извиняться будет, когда вылечим. Пойдемте в кабинет.

      Стены кабинета были увешаны старинными часами, и, желая показать свое восхищение, я почтительно сказал:

      – Да-а… У вас есть что пограбить.

      Тут я увидел в смежной комнате множество