Феникс. Сгореть дотла. Бекки Чейз

amo, ut noctem timeam.1

      События, описанные в этой книге, являются художественным вымыслом. Упоминаемые в ней имена и названия – плод воображения автора. Все совпадения с реальными географическими названиями и именами людей случайны, а религиозные отсылки трактованы в угоду сюжету.

      Конец… или начало?

      Господи, как же больно.

      Каждый дюйм тела скручивает в спазме. Кровь заливает глаза, я пытаюсь стереть ее с лица, но руки не слушаются. Я словно парализована – не могу ни пошевелиться, ни позвать на помощь. Даже сделать вдох не получается.

      Мутнеющий взгляд с трудом фокусируется на подушке безопасности, которую при столкновении выкинуло из руля. В салоне кружит мелкая пыль, пол усыпан осколками лобового стекла. Ремень все еще удерживает меня на водительском сиденье, а из динамиков льется чарующий голос Селин Дион:

      «Пусть прольется дождь, и смоет мои слезы.

      Пусть это заполнит мою душу, и отбросит сомнения.

      Пусть упадут стены для нового солнца.

      Новый день настал»2.

      Какая жестокая ирония, ведь мой день, похоже, закончен. Я больше не чувствую тела – боль растворяется вместе с сознанием. Нет ни искореженного «шевроле», ни черных полос от шин, тянущихся через разметку, ни шума ветра, раскачивающего верхушки деревьев.

      Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Это неправда, я ничего не вижу. Мозг лихорадочно цепляется за затихающие звуки, и вскоре их выдавливает темнота.

      Расписка

      Я медленно открываю глаза.

      В затылке ноющая боль, в рот словно насыпали горсть песка, руки сжимают смятый листок бумаги. Спросонья я не сразу узнаю на грязной салфетке почерк подруги.

      Я, Глория Робертсон, находясь в здравом уме и твердой памяти, отдаю свою бессмертную душу создателю коктейля «Пекло».

      P.S. И тело на пару ночей, если он вдруг заинтересуется.

      – Что за бред? – повертев головой, обнаруживаю, что номер пуст – соседняя кровать нетронута, а чемодан так и валяется у шкафа. – Гло, ты в ванной?

      Ответа нет. Я пытаюсь подняться. Матрас пружинит, ноги путаются в одеяле, и кое-как спустить их на пол выходит только со второй попытки.

      В кресле напротив телевизора вырисовывается чей-то силуэт.

      – Ты что, там и уснула? – я подаюсь вперед. – Говорила же, не надо столько пить.

      Темная фигура медленно выпрямляется, и я задыхаюсь от ужаса – это не Глория! – напротив стоит мужчина и пристально меня изучает. Кажется, я уже видела его лицо… но когда? И где? Нездорово-красная радужка – словно линзы на Хэллоуин – и пристальный взгляд заставляют сжаться в комок и притянуть колени к груди.

      – Кто вы? – я испуганно дергаю одеяло к подбородку.

      Незнакомец подходит к кровати. Из-за его спины выступает темный сгусток – странная и неестественно колышущаяся дымка. Не будь я трезва, решила бы, что это крылья. Привидится же такое! В трансе я слежу за татуировкой на его ладони – глаз в треугольнике, как у масонов. Он приближается к моему лбу, и когда прикасается, я проваливаюсь в воронку воспоминаний.

      – Не думала, что Брюссель такой унылый, – Глория со вздохом подпирает барную стойку. – Даже толком не напьешься.

      Ее бокал пуст, и она с тихим звоном гоняет по дну подтаявшие кубики льда.

      – Ты не могла бы страдать потише? – шикаю я.

      И осторожно кошусь в сторону бармена. Интересно, он слышал или нет? Меня редко волнует мнение обслуживающего персонала, но этот довольно симпатичный – в меру подкачан, со стильной стрижкой и загадочным орнаментом на шее. Из-за воротника видна лишь часть татуировки, и я не прочь рассмотреть остальное, если он предложит где-нибудь уединиться.

      – Ой, да брось, Иви. Что вообще ты знаешь об этой дыре? – не унимается подруга. – Назови хоть одну достопримечательность.

      – Тут есть… капуста! – выдаю первое, что приходит на ум.

      – И саммит, – Глория закатывает глаза. – Который, слава Богу, закончился.

      Она прилетела в Брюссель вместо заболевшей переводчицы какого-то политического эксперта, а я увязалась следом в надежде развлечься – надо же хоть чем-то заняться на каникулах. Но вместо отрыва на дискотеках нам обеим пришлось протирать джинсы возле барной стойки в полуподвале «Ада» – единственного открытого бара в радиусе пяти миль от отеля – в пустом зале лишь мы и несколько байкеров в компании вульгарной девицы.

      – Вот Амстердам – другое дело, – мечтательно жмурится Глория. – Давай рванем туда завтра? Сто лет не ела кексы3.

      – Вот и коктейль, – хищно улыбнувшись, бармен ставит передо мной бокал.

      Мы успеваем обменяться недвусмысленными взглядами – кажется, в этих зрачках можно утонуть – и я уже сама готова затащить

1

Я слишком люблю звёзды, чтобы бояться ночи (лат).

2

Отсылка к песне «A New Day Has Come».

3

В Нидерландах легализована продажа легких психоактивных веществ, в частности выпечка с ними.